Ричард Уормсер - Пан Сатирус
— Есть ли на мысе Канаверал или в Уайт Сэндс какая-нибудь дама-шимпанзе, к которой вы неравнодушны?
Пан Сатирус взглянул на южанина.
— А знаете ли вы, мистер Леффингуэлл, что из всех млекопитающих, не культивируемых человеком, пигмент кожи достигает наибольшего разнообразия у шимпанзе?
— А ну вас… — сказал репортер.
Блестящий ответ. Так бы и я мог ответить.
— Поэтому, пока я во Флориде, мне следует остерегаться любви, или, как сказали бы вы, страсти, — продолжал мистер Сатирус. — Поскольку я чернолицый шимпанзе, что было бы со мной, если бы я влюбился в белокожую самку? Меня следовало бы арестовать.
— Этот закон не относится к обезьянам, — сказал Леффингуэлл.
— Речь идет не об обезьянах, сэр, — возразил мистер Сатирус и обернулся ко мне: — Я так и не ответил на ваш вопрос, мистер Данхэм. Насчет «холодной войны». Я общался с ограниченным кругом лиц — со сторожами, учеными, врачами, другими шимпанзе, иногда с гориллами. Возможно, война была бы неплохой штукой, если бы ее цель заключалась в том, чтобы уничтожить противника и воспользоваться его жизненным пространством и ресурсами. Как человек, умудренный опытом, скажите, случалось ли это когда-либо?
Впервые за многие годы я позабыл, что стою перед телевизионной камерой. Некоторое время я как в рот воды набрал обдумывал ответ, а в Радио-сити за такое дело значок с изображением микрофона сорвали с лацкана моего пиджака среди бела дня.
— Это бывало только в средние века, — сказал я наконец. В наш век победитель вовремя прекращает сводить счеты и помогает побежденному снова войти в силу.
— Вот вы и ответили на собственный вопрос, — сказал мистер Сатирус. Потом он вдруг сел на пристань, прикрыл большими руками голову и продолжал: — Шимпанзе, если мне будет позволено процитировать Айвана Сэндерсона (а всякий шимпанзе читал его хотя бы раз через чье-нибудь плечо), обитают только в высоком густом лесу. Другими словами, джентльмены, я хочу в тень.
Он поднялся на ноги в той мере, в какой поднимаются на ноги все шимпанзе, то есть касаясь земли костяшками пальцев, и, шаркая, двинулся вперед. Оба моряка припустились за ним.
Я было подумал, что он хочет попытаться спихнуть наш пятитонный автобус с аппаратурой в море, но шимпанзе обогнул его. Тут его догнали моряки. Тот, что помоложе, снял свою белую шапочку и нахлобучил ее на голову мистера Сатируса, а шимпанзе протянул руку и похлопал его по плечу.
Моряк пошатнулся, но устоял и зашагал дальше.
Сыщики во главе с Макмагоном пошли следом, соблюдая приличную безопасную дистанцию, и на этом интервью закончилось.
Пижон Леффингуэлл, местный репортер Ассошиэйтед Пресс, смотрел им вслед.
— Че-е-е-рт побери-и-и, — сказал он. — Эта обезьяна — интеграционист.
— Совсем наоборот, — отозвался я. — Он решительно возражает против того, чтобы его причисляли к обезьянам. Это худший сорт расиста.
— Выпить бы, — сказал Леффингуэлл.
— Я угощаю, — сказал я.
Глава четвертая
Все мифы о нем связаны с любовными приключениями.
Энциклопедия, статья о Пане, издательство «Коламбиа викинг деск»Во Флоридавилле всего один отель, и тот не лучший в мире. Но у него есть одно достоинство: для коммивояжеров в нем имеется специальный номер, в спальню которого можно пройти только через парадную комнату размерами побольше, где устраиваются выставки образцов товара.
Пан Сатирус, Горилла Бейтс и Счастливчик Бронстейн расположились в спальне. Макмагон, Пикин и Кроуфорд караулили их в парадной комнате. Кроуфорд был теперь в костюме из белой в синюю полоску индийской льняной ткани, скроенном по моде начала тридцатых годов.
У всех агентов был несчастный вид.
В спальне же царила сдержанная радость. Счастливчик Бронстейн получил у караульных разрешение спуститься вниз и принести для Пана Сатируса корзину с фруктами. Когда он вернулся, то под бананами, апельсинами, грейпфрутами и плодами манго оказалась бутылка не самого первосортного виски и бутылка джина.
Счастливчик и Горилла не были на берегу целых три месяца; среди команды МА в ходу была даже невеселая шутка, что, дескать, какой там берег — нельзя разве подождать конца срока службы?
Что же касается Пана Сатируса, то ему еще ни разу не представлялось случая как следует напиться; изредка, когда его беспокоили бронхи (слабые, как у всех обезьян), ему давали лечебную дозу разбавленного спирта — и все.
Нисколько не заботясь о том, какое впечатление он производит на окружающих, Пан Сатирус лежал на полу на спине, размахивая бутылкой, которую держал в руке; ногами же он чистил бананы, забрасывая шкурки на старомодную люстру.
— Ловко получается, — сказал Горилла. — Как ты думаешь, если бы я никогда не носил ботинок, мог бы тоже так?
— Вряд ли, — ответил Пан Сатирус. — Противопоставленный большой палец ноги не характерен для гомо сапиенс.
— Гомо… что? — спросил Горилла.
— Научное наименование чернолицых шимпанзе — Пан сатирус, а человека — гомо сапиенс. Нынешний гомо и есть единственный представитель вида.
— Гориллу в свое время как только не обзывали, но чтоб гомо… никогда! — сказал Счастливчик и затянул непристойную песенку про старого дьякона Келли.
Горилла глотнул джина и сунул бутылку Счастливчику, чтобы тот заткнулся. А сам стал петь «Ублюдок — Англии король…».
Пан удачно навесил на люстру три банановые шкурки подряд.
— Нам не хватает только девочек, — сказал Счастливчик.
Горилла перестал петь и взглянул на Пана Сатируса.
— Не выйдет, — сказал Пан. — Эти чинуши, эти подонки, что сидят в той комнате, не поймут нас.
— Хоть с виду ты и не похоже на моряка, а говоришь и думаешь как настоящий моряк, — сказал Счастливчик.
— В сущности, — заметил Пан, — мне это ни к чему. Скажем прямо, такая особа, которая согласилась бы иметь дело с шимпанзе, меня не привлекла бы.
— Не знаю, — подумав, сказал Горилла. — Ты теперь знаменитость. Они на это клюют. Погляди на этих голливудских актерок, на кинозвезд.
— В жизни не видел ни одного фильма, — сказал Пан. — Но если там играют те же актрисы, что и на телевидении, ты мне не польстил.
Ему надоело возиться с бананами. Он взял бутылку виски ногой, а руками стал потчевать себя апельсинами, плюя, когда ему попадалась косточка, в люстру, чтобы у нее не возникло ощущения, будто ею пренебрегают.
В этот момент вошел худощавый человек. Он осторожно притворил за собой дверь и сказал:
— Сэмми, ты пьян.
Счастливчик, и Горилла встали, чтобы, дружно взявшись, выкинуть его за дверь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});