Мэрион Брэдли - Пленник дуба (Туманы Авалона - 4)

- Я не так уж часто в последнее время виделся с Ланселетом - хорошо, что наконец-то представился случай снова поговорить с ним.

Королева попыталась улыбнуться, но почувствовала, что улыбка получилась странной.

- Я уж думала, - а станешь ли ты когда-нибудь разговаривать с ним? Ты не испытываешь к нему ненависти?

Артур неловко улыбнулся.

- Мы были тогда так молоды... Такое чувство, будто все это происходило в каком-то ином мире. Теперь Ланс - всего лишь мой самый старый и самый близкий друг, все равно что брат, почти как Кэй.

- Кэй - тоже твой брат, - заметила Гвенвифар. - А его сын Артур - один из самых преданных твоих рыцарей. Мне кажется, он был бы лучшим наследником, чем Галахад...

- Молодой Артур - хороший человек и надежный соратник. Но Кэй происходит не из королевского рода. Видит Бог, за прошедшие годы мне не раз хотелось, чтобы Экторий и вправду был моим отцом... но это не так, и говорить тут не о чем, Гвен.

Заколебавшись на мгновение, - он никогда не говорил об этом после той злосчастной Пятидесятницы, - Артур произнес:

- Я слыхал, что... что другой парень, сын Моргейны... что он на Авалоне.

Гвенвифар вскинула руку, словно пытаясь заслониться от удара.

- Нет!

- Я сделаю так, чтобы тебе никогда не пришлось встречаться с ним, сказал Артур, не глядя на жену. - Но королевская кровь есть королевская кровь, и о нем тоже необходимо позаботиться. Он не может унаследовать мой трон - священники этого не допустят...

- О! - перебила его Гвенвифар. - Так что же, если бы священники это допустили, ты, выходит, объявил бы сына Моргейны своим наследником...

- Многие будут удивляться, почему я этого не сделал, - сказал Артур. Ты хочешь, чтоб я попытался объяснить им причину?

- Значит, тебе нужно держать его подальше от двора, - сказала Гвенвифар и подумала: "Я и не знала, что мой голос делается настолько резким, когда я разозлюсь". - Что делать при этом дворе друиду, воспитанному на Авалоне?

- Мерлин Британии - один из моих советников, - сухо отозвался Артур, и так будет всегда, Гвен. Те, кто прислушивается к Авалону, - тоже мои подданные. Сказано ведь: "Есть у меня и другие овцы, которые не сего двора..."

- Эта шутка отдает богохульством, - заметила Гвенвифар, постаравшись смягчить тон, - и вряд ли уместна в канун Пятидесятницы...

- Но праздник летнего солнцестояния существовал еще до Пятидесятницы, любовь моя, - сказал Артур. - По крайней мере, насколько мне известно, теперь его костры не загораются нигде ближе трех дней пути от Камелота, даже на Драконьем острове - лишь на Авалоне.

- Я уверена, что монахи в Гластонбери неусыпно бдят, - сказала Гвенвифар, - и потому никто больше не будет наведываться на Авалон или являться оттуда...

- Но печально будет, если все это уйдет навеки, - заметил Артур. - И крестьянам будет невесело, если они лишатся своих празднеств... хотя горожанам, скорее всего, нет дела до старинных обычаев. Да-да, я знаю, что под небесами есть лишь одно имя, несущее нам спасение, но, возможно, тем, кто связан столь тесными узами с землей, мало одного лишь спасения...

Гвенвифар хотела было возразить, но сдержалась и промолчала. В конце концов, Кевин - всего лишь старый калека и друид, а дни друидов казались Гвенвифар столь же далекими, как и времена владычества римлян. И даже Кевина при дворе знали не столько как мерлина Британии, сколько как непревзойденного арфиста. Священники не относились к нему с таким почтением, как некогда к Талиесину, человеку мудрому и великодушному, Кевин был остер и невоздержан на язык, особенно в спорах. И все же Кевин знал старинные обычаи и законы лучше самого Артура, и Артур привык обращаться к нему за советом, если дело оказывалось связано с древними традициями.

- Если бы мы не собирались устроить встречу в тесном семейном кругу, я велела бы мерлину порадовать нас сегодня своей музыкой.

Артур улыбнулся.

- Я могу послать к нему слугу с просьбой, если хочешь, но столь искусному музыканту не приказывают - даже короли. Можно пригласить его за наш стол и попросить оказать нам честь, спеть что-нибудь для нас.

Гвенвифар улыбнулась в ответ и поинтересовалась:

- Так кто же кого должен просить - король подданного или наоборот?

- В подобных делах следует соблюдать равновесие, - отозвался Артур. Это одна из тех вещей, которым я научился за время правления: бывают моменты, когда королю следует просить, а не приказывать. Возможно, римских императоров привело к погибели то, что мой наставник именовал греческим словом hybris - надменность: они решили, что могут повелевать всем, а не только тем, на что по закону распространяется королевская власть... Ну что ж, моя леди, гости ждут. Ты уже довольна своею красотой?

- Опять ты смеешься надо мной, - укоризненно заметила Гвенвифар. - Ты же знаешь, какая я старая.

- Вряд ли ты старше меня, - возразил Артур, - а мой дворецкий уверяет, что я до сих пор красив.

- О, да, но это совсем иное. На мужчинах возраст сказывается не так, как на женщинах.

- Если бы я посадил рядом с собой на трон юную деву, это выглядело бы странно, - сказал Артур, взяв жену за руку. - Мне нужна ты.

Они двинулись к двери; дворецкий приблизился к королю и что-то негромко произнес. Артур повернулся к Гвенвифар.

- За нашим столом будет больше гостей, чем мы думали. Гавейн передает, что приехала его мать, а значит, нам придется пригласить и Ламорака - он ведь ее супруг и спутник, - сказал он. - Видит Бог, я уже много лет не встречался с Моргаузой, но ведь она тоже приходится мне родственницей. И еще король Уриенс с Моргейной и сыновьями...

- Значит, это действительно будет семейный обед.

- Да, Гарет и Гавейн тоже придут. Правда, Гахерис сейчас в Корнуолле, а Агравейн не смог покинуть Лотиан, - сказал Артур, и Гвенвифар вновь почувствовала всплеск застарелой горечи... У Лота Оркнейского было так много сыновей... - Ну что ж, моя дорогая, гости собрались в малом зале. Не пора ли спуститься к ним?

Огромный зал Круглого Стола был владением Артура - местом, где господствовали мужчины, где собирались короли и воины. Но малый зал был украшен тканями, специально привезенными из Галлии; в нем стояли обычные столы на козлах и скамьи, и именно тут Гвенвифар отчетливее всего ощущала себя королевой. В последнее время она становилась все более близорука; вот и теперь, хотя зал был хорошо освещен, Гвенвифар сперва не видела ничего, кроме ярких пятен - платьев дам и праздничных нарядов мужчин. Вон тот здоровяк шести с лишним футов ростом, с пышной копной русых волос - это Гавейн. Подойдя к ним, он поклонился королю, а потом заключил кузена в объятия; хватка у него была медвежья. За братом последовал Гарет - он вел себя более сдержанно. Подошедший Кэй хлопнул Гарета по плечу, назвав его, по старой памяти, Красавчиком, и поинтересовался насчет выводка детворы. Дети Гарета были еще слишком малы, чтобы представлять их ко двору, а леди Лионора еще не вполне оправилась после последних родов и потому осталась дома - замок Гарета находился на севере, неподалеку от римской стены. Столько же теперь у Гарета детей, восемь или девять? Гвенвифар видела леди Лионору всего дважды; а так всякий раз, когда Гарет появлялся при дворе, его супруга то собиралась рожать, то приходила в себя после родов, то кормила грудью младшего ребенка. Гарет потерял былую миловидность, но по-прежнему оставался красивым мужчиной. С ходом лет Артур,