Владимир Васильев - Хирурги

- Руки! Вы окружены. Стреляем без...

- Фонарь! - шепнул Сеня. Паха мрачно достал винчестер. Тихое "Пок!" вместо обычного "Ду-дут!" утонуло в грохоте трех выстрелов из огнестрелки. Фонарь брызнул осколками матового стекла и сразу навалилась полутьма, едва рассеиваемая светом в нескольких окнах.

Ольшу мгновенно и бережно уложили на асфальт. "Не шевелись", прошептала ей на ухо смутная тень голосом Сени и исчезла. Словно по волшебству. Только что была рядом, а в следующую секунду уже никого не осталось.

"Пок, пок", - раздалось справа. Потом глухо и очень громко заговорили земные пистолеты. Шум драки, ругательства (тоже земные), и вдруг - тишина. Долго-долго. Еще шум драки, и снова тишина. На этот раз насовсем.

Голову от асфальта Ольша еще долго не решалась оторвать. Наконец, осмелилась, подняла и увидела торопливо идущих от соседней девятиэтажки Сеню и Енота. С другой стороны приближался Паха.

Сеня поставил ее на ноги, словно весила она не больше плюшевого медведя. Потянулся к своим очкам, поправил. Два зеркальца отражали испуганную Ольшу.

- Кто это был?

Сеня вздохнул:

- Поехали... Не бойся, все уже в порядке.

"Оксо" так и стоял с поднятыми дверьми и сейчас очень напоминал птицу, воздевшую на взлете крылья.

Ольша подумала, что дела у хирургов неожиданно усложнились. Наркоз перестал действовать и пациент опасно зашевелился.

Ночевали они в гостинице "Южная" напротив морвокзала.

6

Утром Сеня с Енотом получили по связи взбучку и выглядели соответственно. Заказали завтрак прямо в номер (Ольше, живущей в одноместном за стеной - тоже) и безрадостно поглощали "Пино Гри Ай-Даниль", купленный в вестибюле.

Часам к десяти явился Хасан. Если он и сообщил нечто новое, он прибег к чему-то иному, нежели речь. Сеня с Енотом сразу оживились, допили "Пино Гри" и велели Ольше собираться "гулять на набережной".

Паха с Хасаном тут же удалились. Минут через пять спустились и они втроем. На этот раз Сеня решил пешком, да и ходьбы-то до набережной было всего около минуты.

Едва они показались из вестибюля, невесть откуда появился полицейский из отдела регулировки движения. Пришлось задержаться. Ольша заметила, что Енот втихомолку взялся за парализатор. Вряд ли это предвещало что-либо хорошее.

- Простите, господа, не вам ли принадлежит во-он та машина, хэтчбек, темно-серого цвета?

Сеня, сохраняя каменное лицо, согласился:

- Да, это моя машина.

- Прекрасная модель! Как, кстати, называется? Что-то не припомню такой, хотя регулярно просматриваю европейские, американские и японские каталоги.

- "Кондор Кордильера", - без запинки ответил Сеня. - Мне тоже очень нравится.

Ольша еле сдержала улыбку. Ведь "Оксо" действительно был птицей "вроде орла".

- Первый раз слышу! Чья сборка?

- Южноамериканская. Перу. Дочернее предприятие австралийской фирмы "Бас-роллс". Экзотика, знаете ли... А что не так, офицер? Страховка...

- Видите ли, - перебил полис, - вчера эту машину, сильно поврежденную, видели недалеко от Фороса...

Сеня очень натурально рассмеялся:

- Что вы! Моя в полном порядке, можете взглянуть, - он приглашающе повел рукой.

Енот предупредительно придержал Ольшу за локоть.

- Стой на месте... он сам разберется.

"Не сомневаюсь", - мысленно фыркнула Ольша.

Полицейский некоторое время бродил подле "Оксо", взирая на нее то с одно стороны, то с другой, потом долго пялился в бумаги, слушая объяснения Сени, и, козырнув напоследок, величаво удалился.

- Болван, - констатировал Сеня, вернувшись. - Однако, оперативно работают, этого не отнимешь. Хорошо, что вчера номера сменить не поленились...

Ольша покачала головой, глядя на Сеню: "не поленились"! Да там всего-то и делов, что нажать кнопку на пульте. Точнее, несколько: набрать на компе команду и ввести данные. Вот шланги!

Енот вздохнул:

- Ладно, потопали...

Свернули направо. Сеня мельком глянул на вывеску с многообещающей надписью "Таверна" и твердо направился мимо. На набережную они попали, миновав гостиницу "Крым", дом моряка и крохотный чуть выгнутый мостик с ажурными зелеными перилами. Перед памятником Ленину трюкачила пацанва на скейтах. Позади Ленина синел щедро сдобренный медным купоросом бассейн; казалось, что вождь большевиков только что вынырнул и взошел на гранитный пьедестал, потому что сам памятник весь был покрыт зеленоватым налетом. Время никого не щадило. Убирать Ленина, похоже, никто не собирался.

"И правильно, - решила Ольша. - Пусть себе стоит. Мешает он, что ли? В конце концов он тоже история. Я вот даже не помню имени последнего русского царя. Не то Николай, не то Александр, не то второй, не то третий - вовек не вспомнить. Может, и знала бы, не смети мятежный октябрь всех героев прошлого с постаментов.

Море синело слева неподдельной (некупоросной) краской. Набережная кишела гуляющими, торговцами, фотографами, попрошайками, лотошниками... Глаз ловил беспрерывное движение. Пальмы, ели и кипарисы шелестели о чем-то своем, растительном. Надувные куклы и звери фотографов ярчайшими кляксами пестрели на фоне серого асфальта, размягченного неистовым ялтинским солнцем. Громадный, сверкающий белизной лайнер являл взору необъятный, в оспинах иллюминаторов, бок.

Чуть дальше расположились художники, оккупировав все лавочки. Похоже, проходила какая-то выставка. Вдалеке кто-то гнусно орал под гитару, зеваки ошибочно принимали эти немилосердные вопли за пение. Поглазеть на выставку решили попозже и свернули в "Штурман". Там подавали двенадцать сортов мороженного. Ольша наугад заказала три. Енот не сводил глаз (точнее очков) со входа. Удивительно, но Сеня с Енотом не стали пить - обыкновенно они не упускали случая попробовать что-нибудь им еще незнакомое.

- Помнится, за "русалкой" пивная была, "Парус", - вздохнул Сеня мечтательно. - Бармен сидел еще такой пузатый... не помню как звали. Жонглер, ей богу, бокалы так и него и порхали... В девяностом, кажется...

Ольша в девяностом еще в школу бегала. Бантики, фартушек белый. И уже сережки, предмет особой гордости.

После "Штурмана" спустились в подвальчик, похожий на подземелья рыцарского замка. Внутри прятались два крохотных зала. Енот с порога вслушался в музыку.

- Здорово, - прошептал он. - Что это?

- Пинк Флойд, - Ольша села за столик. - Семьдесят пятый год. "Wish you were here", самое начало.

Енот завороженно внимая магическому действу английской четверки, скорбящей по Сиду Баррету, опустился на стул.

Пришел Сеня с заказом.

- В их мире подобная музыка в большом почете, - пояснил он Ольше. Кстати, может ты не знаешь: Енот слышит гораздо лучше нас с тобой. И в более широком спектре.

Ольша глядела ему в очки.