Адам Робертс - Соль

Больше забот приносила атмосфера. Концентрация хлора в ней превышала все допустимые нормы, присутствовали еще две-три ядовитых примеси, остальное составлял коктейль из инертных газов и пятидесяти процентов азота. Ученые нашли лишь слабые следы кислорода. Мы надеялись на лучшее — по крайней мере на то, что здесь окажется достаточное количество воды, из которой можно выделить собственный кислород.

Вначале казалось, что газ, который мы привезли с собой с Земли (точнее, с Юпитера), не изменит общего состава атмосферы. Но потом обнаружилось некоторое количество замороженных окисей под Южным Полюсом, защищенных от солнца слоем соляного льда. Из них можно добывать кислород. Шар из атомарного кислорода мы сняли с орбиты и направили в атмосферу.

Какое это было зрелище! Я видел записи с орбиты, на которых огромная огненная сфера, полыхающая как фейерверк, оборачивается вокруг планеты и сдувается по пути, оставляя за собой хвост газа[5].

Но мне не надо полагаться на фильмы, как вам сейчас, молодые люди. Я видел все своими глазами.

«Сенар» тогда находился на орбите, но мы уже установили рабочую базу в два шаттла на восточном берегу Галилеи, и я предпочел наблюдать оттуда. Это было поразительно: колесница из огня и пара мчалась быстрее звука на север, вдоль экватора. Когда она скрылась за горизонтом на западе, загрохотала остаточная звуковая волна, как будто колоссальный кусок материи разорвали перед храмом Господа. Мы с нетерпением ждали, и шар снова появился в небе, уже гораздо ближе к поверхности. Потом врезался на севере за горизонтом в скалы. Место падения оказалось, как и планировали, между Галилеей и Персидским морем. Некоторые из моих людей отправились туда, а потом рассказывали, что среди клубов леска, поднятых взрывом, могли дышать без масок.

Никогда не забывайте о прошлом, дети мои! Помните о том, что первыми мужчиной и женщиной, почувствовавшими настоящий воздух Соли, стали сенарцы.

Проникновение всей массы кислорода в состав атмосферы заняло несколько месяцев. А высвобождение необходимых элементов из обнаруженных окисей — целый год. Но задолго до окончания работ концентрация живительного газа в воздухе поднялась до пятнадцати — шестнадцати процентов, что делало его вполне пригодным для дыхания. Атмосферное давление увеличилось. Теперь мы больше занимались уничтожением хлора и других токсинов.

Трудность состояла в том, что все одиннадцать наций расположились в основном около трех великих озер: Галилеи, Персидского и Белого морей. Те, кто не сел прямо на побережье, установили лагеря поблизости от воды, чтобы не особенно тратиться на проведение трубопроводов. После посадки «Сенара» мы потратили основную часть энергии на постройку заводов для опреснения земли.

Соль была везде — в воде, во впадинах, в воздухе. Над озерами плавал зеленовато-желтый туман из паров хлора. Но мой народ и люди с других кораблей провели десятилетия взаперти, в больших коробках. Мы не могли притворяться, что путешествие еще продолжается, не могли прятаться от места, в которое прибыли. Хотелось выйти наружу. Желание ломать оковы у нас в крови.

Самсон в башне.

Перед нами стояло две задачи. Первая: примерно на месяц переориентировать фабрики на производство «обратителей» (это буи-катализаторы, которые с помощью энергии солнца превращают хлор в твердые кирпичи хлористого пластика). Мы запустили сотни таких детоксификаторов в спокойные воды Галилеи. Остальные галилейские нации (еще молодые, не те великие народы, в которые они выросли, но уже несущие в себе огромный потенциал развития), так вот, говорю я, остальные нации побережья, Элевполис, Йаред, Новая Флоренция и Вавилон, тоже внесли свой вклад в осуществление проекта. Они не располагали нашими технологиями, но, например, в Новой Флоренции создали солнечный катализатор-скиталец, который «бродил» по пустыне и впадинам, выполняя ту же работу, что и наши буи. Наверняка на севере тоже боролись с природой. Но очищение окружающей среды от ядовитых веществ — довольно длительный процесс, мы могли увидеть первые результаты лишь через десятилетия.

И вторая задача: изменение самих себя. Необходимость приспособиться. Если Моисей не идет в пустыню, то пустыня идет к Моисею — моя бабушка особенно любила эту пословицу. Методики, которые мы использовали, сейчас безнадежно устарели, но тогда они считались последним словом техники. У человека под наркозом удаляли все из носовых пазух и осторожно вживляли специально выращенные фильтры. Органическая субстанция, выделенная из кораллов — вы наверняка не знаете, что это такое, но можете поискать в исторической литературе, если заинтересуетесь, — задерживала хлор. Она действовала наподобие слизистой оболочки, хлор выводился из организма через носовые ходы. Самоочищающаяся пожизненная маска.

Вы спросите, чем нас не устраивали обычные приспособления? Неужели так трудно иногда надевать респиратор? Сейчас, благодаря нам, вы можете дышать нефильтрованным воздухом планеты и не понимаете, как раздражает маска. Ее края натирают кожу, появляются ранки, заносится инфекция. Это неудобно; это мешает. И конечно, это опасно: респиратор может свалиться; дома вы его не надеваете, а вдруг разобьется окно? А хуже всего то, что подобные приборы напоминают о чуждости этого мира, о нашем заключении здесь.

Само собой разумеется, алсиане только посмеялись над нашими аппаратами. Анархисты боятся новых технологий. Их пропаганда выставляла нас людьми с вечно мокрыми носами. Они не понимали, что слизь выделялась только при контакте с хлором, а на этот случай у каждого цивилизованного человека имеется платок. По правде говоря, у некоторых сенарцев имплантат вызвал аллергию и, соответственно, постоянный насморк. Но основная часть населения с такой проблемой не столкнулась. Я сам не испытывал никакого дискомфорта — позже фильтр удалили.

Мою первую прогулку на открытом воздухе транслировали на весь Сенар. Я вставил контактные линзы и надел прибор, который не дает вдыхать через рот — удивительно легко забывается необходимость дышать только носом, а легких, полных хлора, не пожелаешь и врагу. Потом вышел из воздушного шлюза на кристально-соляной пляж. Прогуляться к воде, почувствовать дуновение ветра, глубоко вдохнуть (только носом) воздух нашего мира! Смотреть, как все еще белое солнце садится за горизонт, как появляются длинные темные тени. Я бы долго стоял там, но опускались сумерки, приближалось время Дьявольского Шепота.

Вы, наверное, видели картины, на которых я любуюсь Галилеей и солнцем, которое краешком касается горизонта, а собравшаяся толпа наблюдает за мной. Люди хотели даже поместить изображение этой сцены на банкноты, но я запретил. Было бы слишком нескромно с моей стороны позволять такое. Но репродукций осталось довольно много, есть и мозаика в зале предварительных совещаний, собранная из разных по цвету кусочков соли.