Джо Холдеман - Бесконечная война

Уильямсон пожал плечами.

– Это зависит от вашего капитана, и сержанта, и капитана «Надежды Земли», а также логического компьютера «Надежды» Сейчас у нас просто не хватает данных, чтобы набросать даже вчерне программу действий. Возможно, предстоит тяжелый бой, а возможно – только приятная прогулка, если вдруг тельциане предложат перемирие. – Сержант Кортес фыркнул. – … В таком случае вы будете нашим «мускулом», представителями нашей силы на переговорах. – Майор укоризненно посмотрел на сержанта: – Никто не может сказать заранее.

Вечером разразилась целая оргия. Со стороны, может, это и выглядело забавно, но попробуйте заснуть посреди буйно-веселого пикника. Единственное достаточно большое помещение, способное вместить нас всех на ночь, – столовую – разгородили несколькими простынями, создав иллюзию, так сказать, интимной обстановки, после чего восемнадцать помирающих без женской ласки мужчин гарнизона Старгейта были спущены с поводков Естественно, наши женщины, в соответствии с армейским обычаем (и законом) проявили достаточно благожелательности и уступчивости, хотя единственное, чего они действительно желали, так это спокойно уснуть на надежном покрытии пола базы.

Восемнадцать старгейтовцев, очевидно, старались извлечь из обстоятельств максимум выгоды для себя и устроили впечатляющий спектакль (по крайней мере, в чисто количественном отношении). Некоторые из них даже вели счет и подбадривали наиболее даровитых представителей Думаю, это самое подходящее слово.

На следующее утро – как и во все остальные дни нашего пребывания на Старгейт-1, – мы выбрались из мешков и, замкнув костюмы, отправились наружу, пристраивать «новое крыло» к зданию базы. В свое время Старгейт станет штаб-квартирой нашего командования, с персоналом в несколько тысяч человек, охраняемой дюжиной тяжелых крейсеров класса «Надежды». Но все же, когда мы туда прибыли, это была лишь горстка людей (двадцать человек) и два барака, а когда мы улетали, там по-прежнему оставалась горстка людей (в том же составе) и четыре барака. Постройку новых бункеров едва ли можно было назвать работой по сравнению с условиями на теневой стороне Харона. У нас было достаточно света, и работали мы только по восемь часов. И никаких робоснарядов в качестве финальной проверки наших навыков.

Поэтому мы не очень радовались, возвращаясь в челноке на борт «Надежды» (хотя некоторые из наиболее популярных представительниц прекрасного пола заявили, что неплохо и вправду немного передохнуть).

Позади оставался последний безопасный пункт нашего маршрута, впереди ждала встреча с тельцианами. И, как заметил майор Уильямсон еще в первый день, «никто не может сказать заранее, чем это кончится».

Большинство наших без особого восторга взирали на перспективу коллапсарного прыжка. Нас заверили, что мы вообще ничего не почувствуем, свободное падение – вот и все.

Меня это объяснение не удовлетворило. Как студент физического факультета, я прослушал обычный курс по теории относительности и теории гравитации. Правда, тогда у нас было очень мало действительных данных, Старгейт был открыт, когда я уже заканчивал учебу. Но математическая модель представлялась вполне ясной.

Коллапсар Старгейт являл собой идеальную сферу трех километров в диаметре. Он находился в состоянии гравитационного коллапса, что означало – его поверхность падает к центру коллапсара почти со световой скоростью. Но падает она вечно, теория относительности, по крайней мере, придает коллапсару иллюзию действительного существования в данном месте. Вообще вся реальность становится не такой уж реальной, когда вы изучаете общую теорию относительности. Или буддизм. Или вас забирают в армию.

Как бы там ни было, а по теории выходило, что в определенной точке пространства могло получиться так, что нос нашего корабля находился бы почти над поверхностью коллапсара, а корма где-то в километре позади. С нашей точки зрения в любой нормальной вселенной это вызывает такие перепады напряжений, что корабль мгновенно развалится на куски, и мы все станем еще одним миллионом килограммов дегенерировавшей материи на теоретически существующей поверхности коллапсара, и понесемся в никуда на весь оставшийся промежуток вечности, а может, будем падать к центру коллапсара всю следующую триллионную долю секунды. Словом, каждый выбирает точку отсчета по вкусу.

Но все вышло, как нам и говорили. Мы стартовали с входной планеты, – это и был, собственно, Старгейт-1, – сделали несколько курсовых коррекций, а потом перешли в свободное падение в течение нескольких следующих часов.

Потом зазвонил сигнал, двойная перегрузка вжала нас в подушки коек. Мы находились уже на вражеской территории.

Глава 11

Мы тормозились на двойном ускорении уже девять дней, когда битва началась. Распластанные на койках, мы только и почувствовали, что два слабых толчка – это наш крейсер выстрелил ракетами. Примерно через восемь часов закаркал интерком.

– Внимание, экипаж. Говорит капитан Квинсана, – наш пилот был всего только лейтенантом, но ему разрешалось называть себя капитаном на борту корабля, где он по значению превосходил всех нас, даже капитана Скотта. – И вы, из трюма, тоже слушайте.

Только что с помощью двух ракет по пятьдесят гигатонн каждая мы уничтожили вражеский корабль и другой объект, запущенный этим кораблем в нашу сторону, примерно за три микросекунды до этого.

Вражеский корабль пытался перехватить нас на протяжении последних 179 часов, время бортовое. В момент поражения он двигался почти с половиной световой относительно Альфы и находился всего в трех астрономических единицах от «Надежды». Он двигался с О, 47 относительно нас. Следовательно, мы столкнулись бы – врезались! – примерно через девять часов. Ракеты были выпущены в 07.29 по бортовому времени и уничтожили вражеский корабль в 15.40, обе тахионные бомбы детонировали на дистанции в тысячи «щелчков» от цели.

Сами эти ракеты представляли собой едва контролируемые тахионные бомбы. Будучи запущенными, они ускорялись на постоянных 100 «же» и двигались на околосветовой скорости, пока масса вражеского корабля не детонировала их.

Новой встречи с вражескими кораблями мы не ожидаем Наша скорость относительно Альфы снизится до нуля через пять часов. Потом мы начнем обратное ускорение. Это займет двадцать семь дней.

Всеобщие вздохи и унылые проклятия. Все это нам уже было известно, так какого дьявола еще раз повторять?

Таким образом, через еще один месяц логических упражнений при постоянных двух «же» мы получили возможность впервые взглянуть на планету, которую нам предстояло атаковать. Пришельцы из космоса, так точно, сэр.