Наталия Шитова - Девчонка с изнанки. Апрель (СИ)

В холле было тихо и пусто. Зато в окно было видно Лиса, который устроил себе перекур рядом с разобранным мотоциклом. Усевшись на старом рассохшемся пне, он задумчиво пускал дым, глядя на разложенные на брезенте запчасти.

Я вышла на улицу и подошла к нему.

— Можно с тобой покурить?

Лис прищурился и повёл плечами:

— Как хочешь, место не куплено.

Он полез в задний карман и протянул мне открытую пачку:

— Угощайся.

— Да фу, зачем мне эта отрава, — засмеялась я, разглядев в его руке «Данхилл». — Зачем ты такую дрянь куришь?

— Это дрянь? — удивился Лис и уставился на пачку. — Да брось…

— Ты работаешь с гатрийцами, а куришь вот это?

— Причём здесь гатрийцы?

— Они не научили тебя беречь здоровье? — я достала из кармана куртки пачку гатрийских сигарет: курево практически безвредное. — У меня вот… Хочешь?

— Это всё равно, что леденцы курить, — отмахнулся Лис. — Баловство девчачье. Если уж дым глотать, так чтобы толк был.

— И в чём толк от никотина с дёгтем?

— Вот только лекций от минздрава не надо, — поморщился Лис.

Я вынула из своей пачки сигарету, и Лис проворно щёлкнул передо мной зажигалкой. Когда я прикурила, он великодушно сдвинулся на самый краешек пня:

— Присаживайся, места хватит.

Я села.

— Они все нормальные ребята, — сказал вдруг Лис.

— Кто?

— Мои гатрийцы. Они нормальные, надёжные. Если ты что увидишь, просто не бери в голову.

— Что я такое могу увидеть?

На вопросы Лис отвечать не любил. Вместо ответа он просто продолжил рассуждать:

— Мы давно вместе, я для них свой, они для меня как родные…

— Подожди-ка, я тебя не понимаю.

— Да брось! — фыркнул Лис и лукаво прищурился. — Ясно же, зачем тебя прислали.

— Меня прислали, чтобы я заменила вашего проводника.

Лис кивнул. Потом вздохнул и ещё раз кивнул:

— Конечно, зачем же ещё.

Я взглянула на его идеальный точёный профиль, попыталась поймать взгляд, но он избегал смотреть в мою сторону.

— Лис, объясни мне, пожалуйста, зачем меня прислали.

— Не буду.

— Почему?

Он промолчал. Потом глубоко затянулся дымом и покачал головой:

— Пусть я в группе один с изнанки, ты ничего от меня не услышишь. Хоть мы с тобой и земляки, я на их стороне.

Очень странно вот так иногда обнаружить, что такой вроде обаятельный с виду парень на самом деле параноик.

— Как это ты в группе один с изнанки? А Шокер?

— Что Шокер? — не понял Лис. — Он гатриец.

— Точно? А по-русски чешет лучше нас с тобой.

Лис пожал плечами:

— Он гатриец. Но приказал всем общаться на русском. Ребят сурово держит, чтобы вживались. Гатрийский у нас запрещён. А то у близнецов пока очень заметно по выговору, что они нездешние. За прибалтов уже сойдут, конечно, но Шокеру этого мало, ему во всём совершенство подавай… Сам он здесь уже очень много лет, и так прижился, что от нас, местных, и не отличишь.

— Талант, — усмехнулась я.

— Угу, — буркнул Лис, и в его тоне мне послышались лёгкие нотки неприязни. — Их аристократы вообще сплошь таланты… Хотя, кому я рассказываю, тебе ли не знать.

Эту шпильку я пропустила мимо ушей.

— А командир из него тоже талантливый?

— А ты много знаешь групп, которые столько лет одним составом работают? — фыркнул Лис. — Для начальства главное, чтобы задания быстро выполнялись. А мы, простые ловцы, ценим, когда командир своих людей бережёт. Шокера есть, за что ценить. Если какой-то чужак начинает под него копать, ребята напрягаются.

— Не напрягайтесь, я не копаю, — сказала я. — Но это прямо трогательно, что вы его так любите.

Лис покачал головой и кисло улыбнулся:

— Да за что его любить-то… Это он по первому впечатлению такой демократ. На самом деле — зараза, каких мало. Но это наша зараза, поэтому мы его не сдадим, не старайся.

В голове Лиса какая-то картина уже сложилась, и вряд ли её так просто можно стереть.

— Да мне до вашего Шокера… — вздохнула я. — Несёшь вздор какой-то. Или вам проводник не нужен?

— Да нужен вообще-то, — согласился Лис.

— А кстати, что случилось с вашим, постоянным?

Лис вдруг развернулся и посмотрел на меня в упор:

— Хочешь сказать, что не знаешь?

Разговор в конспирологическом стиле начал меня всерьёз утомлять.

— Ладно, забыли, — буркнула я. — Спрошу у Шокера.

— Нет, не надо у него спрашивать, — вздохнул Лис. — Проводник подвёл нас сильно. Предал фактически. Перешёл на сторону объекта и помог ему скрыться.

— С чего вдруг?

Лис угрюмо пожал плечами:

— Ну вот так вышло. Влюбился не вовремя и не в ту… Еле выкрутились, в общем.

— И как выкрутились?

— Как, как… Не так, как хотелось бы, — нехотя пояснил Лис. — Объект в конце концов всё-таки живьём взяли. Алексей, проводник наш, погиб при задержании. У Шокера выхода не было: или Скай, или проводник… А Лёха нам тоже не чужой был, два года вместе работали… Шокера потом отстранили на два месяца, что-то там всё проверяли, проверяли. Мы тут без него эти два месяца в простое с минимальным жалованием чаи гоняли. Уже, честно говоря, думали, не вернут нам командира, а нас расформируют. Но разобрались вроде… Не спрашивай Шокера, не береди лишний раз. Он тоже не железный.

Я докурила свой «леденец», бросила окурок в жестянку, что стояла возле пня именно для этой цели, и ушла в дом.

Выспалась я плохо, потому что долго не могла уснуть. Да, свежий воздух и сирень в окне — это замечательно. Но мне с моим слухом нужна если не мёртвая тишина, то хотя бы какое-то подобие. Ну, чтобы, если собачий лай, то где-то вдали, а если голоса, то лучше уж неразборчивым фоном. А тут прямо за забором заливался какой-то сумасшедший пёс, а во дворе, а затем в холле на весь дом до полночи трещала Лали. Её брат время от времени вставлял пару слов, но в основном слышался только её голос. Орала она на гатри, и смысл этого выступления сводился к тому, что это всё совершенно невыносимо, и она не собирается больше это всё просто так терпеть. Скай её увещевал и успокаивал, но мне показалось, что она не для того жаловалась брату, чтобы он её утешил, а просто направляла претензии в эфир, зная, что тот, кому они адресованы, её слышит.

Когда же близнецы, наконец, угомонились, я накрыла голову пухлой подушкой Шокера, чтобы собачий лай перестал слишком донимать. И тогда удалось уснуть.

Утром меня разбудило движение в доме. Поняв, что все уже проснулись, я тоже с трудом заставила себя встать, одеться и прогуляться до ванной. Вернувшись обратно, я причесалась и решила, что верну зеркало хозяйке, а себе сегодня же куплю собственное.