Филип Фармер - Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры.

Хрисеида показала на гору и сказала:

— Гворлы взяли его туда. Но прежде чем они увели его... — Она закрыла лицо руками. — Нет. Они сделали что-то с...

Вольф отнял ее руки от лица.

— Если ты не можешь об этом говорить, то, может, покажешь?

— Я не могу. Это слишком ужасно. Мне дурно.

— Все равно, покажи мне.

— Я отведу тебя к тому месту. Но не проси меня смотреть на нее снова.

Хрисеида пошла, и он последовал за ней. Время от времени она останавливалась, но он мягко заставлял ее идти дальше.

После извилистого пути свыше полумили она замерла. Рощица перед ними состояла из кустов вдвое выше Вольфа. Широкие листья одного куста напоминали формой слоновые уши, светло-зеленые, с широкими красными прожилками, кончавшимися ржавыми цветками лилий.

— Она — там, — показала Хрисеида. — Я видела, как гворлы поймали ее и уволокли в эти кусты. Я пошла следом. Я...

Она не могла больше говорить.

Вольф с ножом в руке раздвинул ветви кустов. Он оказался на поляне. Посередине ее на короткой траве лежали разбросанные кости женщины-человека. Серые, лишенные мяса кости носили следы мелких зубов, по которым Роберт понял, что до нее добрались двуногие лисицы-мусорщики.

Он не испытал ужаса, но мог себе представить, что должна была почувствовать Хрисеида. Она, наверное, увидела изнасилование, а потом убийство. И прореагировала, как все другие обитатели Сада. Смерть в этом мире являлась чем-то столь ужасным, что обозначающее ее слово давным-давно стало табу, а потом выпало из языка. Здесь нельзя было созерцать ничего, кроме приятных пейзажей и действий, от всего прочего полагалось отгораживаться.

Он вернулся к Хрисеиде, смотревшей на него огромными глазами, словно она хотела, чтобы он сказал ей, что на поляне ничего нет. Он 'же сказал:

— Она теперь — всего лишь кости и давно не испытывает никаких страданий.

— Гворлы поплатятся за это! — в ярости бросила она. — Властелин не позволяет причинять вред своим созданиям! Это его Сад, и все вторгшиеся сюда наказываются!

— Вот и хорошо, — сказал он. — Я уж начал думать, что ты могла окоченеть от шока. Ненавидь гворлов, сколько угодно: они этого заслуживают. А тебе нужно расслабиться.

Она завизжала и прыгнула на него, колотя по груди кулаками. Затем Хрисеида принялась плакать и вскоре прижалась к нему, как бы прося защиты. Он поднял ее лицо и поцеловал. Она ответила ему страстным поцелуем, хотя из глаз ее все еще лились слезы.

После она сказала:

— Я побежала на пляж рассказать о том, что видела, моему народу. Но они не слушали. Они поворачивались ко мне спиной и притворялись, будто не слышат меня. Я пыталась заставить их выслушать, но Овисандр — человек с бараньими рогами, беседовавший с вороном, — ударил меня кулаком и велел убираться вон. После этого никто не станет иметь со мной никаких дел. А я... Мне нужны друзья и любовь.

— Ты не добьешься ни дружбы, ни любви, говоря людям то, чего они не хотят слышать, — сказал он. — Ни здесь, ни на Земле. Но у тебя есть я, Хрисеида, а у меня есть ты. По-моему, я начинаю влюбляться в тебя, хотя, может, просто реагирую на одиночество и на самую странную красоту, которую когда-либо видел. И на свою новую юность.

Он сел и показал на гору.

— Если гворлы вторглись сюда, то откуда они явились? Почему они охотятся за рогом? Почему они забрали с собой Кикаху? Кто такой Кикаха?

— Он тоже приплыл оттуда. Но я думаю, что он — землянин.

— Что значит землянин? Ты же говоришь, что сама с Земли.

— Я имею в виду, что он — новоприбывший. Я не знаю. У меня такое чувство, что он здесь недавно.

Роберт встал и взял девушку за руки.

— Давай отправимся за ним.

Хрисеида втянула в себя воздух и, положив руку на грудь, отпрянула.

— Нет!

— Хрисеида, я мог бы остаться здесь с тобой и быть очень счастливым какое-то время. Но я всегда гадал бы, что значат все эти слухи насчет Властелина, и что случилось с Кикахой. Я видел его только несколько секунд, но думаю, он мне понравился. Кроме того, он бросил мне рог не просто потому, что я случайно оказался там. У меня предчувствие, что у него имелась веская причина, и я хотел бы выяснить, какая. Я не смогу успокоиться, пока он в руках этих тварей, гворлов.

Он отнял ее руку от груди и поцеловал ладонь.

— Тебе самое время покинуть этот Рай, который вовсе не Рай. Ты не можешь вечно оставаться здесь, вечно быть ребенком.

Она покачала головой.

— От меня не будет никакой помощи. Я просто встану у тебя на пути. И покинув... Я, ну я просто кончусь.

— Тебе придется научиться новому словарю, — сказал он. — Смерть будет только одним из многих новых слов, которые ты сможешь произнести без дальнейших раздумий или дрожи. Благодаря этому ты станешь лучшей женщиной. Называй ты ее или не называй, неприятность, знаешь ли, все равно происходит. Кости твоей подруги находятся там, можешь ты говорить об этом или нет.

— Это ужасно!

— Истина часто бывает такой.

Роберт отвернулся и двинулся к пляжу. Через сто ярдов он остановился и оглянулся. Она бежала за ним. Он дождался ее, заключил в объятия, поцеловал и сказал:

— Ты можешь обнаружить, что идти трудно, Хрисеида, но скучать не придется, и не нужно будет напиваться до столбняка, чтобы вынести эту жизнь.

— Надеюсь, что так, — произнесла она тихим голосом. — Но я боюсь.

— Я тоже, но мы все равно пойдем.

Глава IV

Он взял ее за руку, и они пошли бок о бок к линии прибоя, но прошагали не больше ста ярдов, когда Вольф увидел первого гворла. Тот шагнул из-за дерева и, казалось, удивился не меньше них. Он выхватил нож, а затем повернулся окликнуть других. Через несколько секунд образовался отряд из семи гворлов, и каждый держал длинный кривой нож.

Вольф и Хрисеида имели фору в пятьдесят ярдов. Все еще держа одной рукой рог, а другой сжимая ладонь Хрисеиды, Вольф увлек девушку за собой, стараясь бежать как можно быстрее.

— Что будем делать? — на бегу крикнул он.

— Не знаю! — в отчаянии ответила она. — Мы могли бы спрятаться в дупле дерева, но окажемся в западне, если нас найдут.

Они устремились дальше. Время от времени Вольф оглядывался. Кустарник здесь был густой и скрывал некоторых гворл ов, но один-два всегда оставались видны.

— Валун! — воскликнул Роберт. — Он как раз впереди. Мы воспользуемся этим выходом!

Он вдруг понял, как сильно ему не хотелось возвращаться в свой родной мир. Даже если это означало дорогу к спасению и временное укрытие, он не хотел бы вернуться назад. Перспектива застрять там казалась такой ужасной, что он чуть не отказался от решения трубить в рог. Но нет, он должен это сделать. Куда же ему еще деваться?