Николай Басов - Ставка на возвращение

Когда в таких случаях он приставал к Джару, тот только хмурился. Синтра вообще зыркала на него так, что он только вытягивался, как новобранец перед командиром, к чему привык еще в бытность свою бессловесным рабом. А вот когда он все-таки решался поинтересоваться о чем-либо у Карб, она обычно отвечала, хотя и не так, как он ожидал. Она вообще оказалась наиболее информированной из трех его новоприобретенных знакомых и в большей степени, чем Синтра или Джар, была склонна к рассуждению, не замыкалась на ограниченной задаче, и потому разговаривать с ней было интересно.

По поводу его замечаний о море, например, она ответила:

– Подходим к Вагосу, ты правильно заметил. Только ты об этом особенно не распространяйся, все и так на взводе.

– Почему? – снова поинтересовался Ростик.

Они сидели, так сказать, за трапезой, ели свежевыловленных, только что хорошенько прожаренных с помощью солнечных зеркал рыбок-капистр, напоминающих крупных азовских бычков, вкуснее которых, пока они свежие, вообще не было.

– Там нас расформируют, – отозвалась Карб после паузы.

– Кого «нас»?

– Валламахиси. Все корабли, экипажи, и даже тебя это коснется, потому что… Наш общий командир, которого ты видел, тоже будет куда-то переведен. А значит, он может от нас отказаться, ведь мы выполняем не слишком ответственную работу.

И Карб отчего-то погрустнела. Хотя, как Ростик думал, подобные перетряски должны были часто происходить в динамичном, склонном к постоянному движению обществе губисков. Она, как обычная женщина, легко привыкала к постоянству и определенно хотела, чтобы добытые привилегии и удобства не ускользали. Поэтому она и расстроилась, решил Рост.

Про себя он подумал, что ему-то бояться нечего. Уж очень на него неприятное впечатление произвел чегетазур Саваф, да и «общий командир» несупена Пинса, которую имела в виду Карб, тоже не проявляла доброжелательности по отношению к Росту.

А еще, возможно, он так думал, потому что впервые сколько-нибудь успешно начал читать книжки. Разумеется, пока самые простые, для детей, скорее даже для несмышленышей. Но и из них узнавал много любопытного.

Например, он узнал, что губиски, или пурпурные, как он обычно их про себя называл, бывают трех видов. Первым видом, наиболее влиятельным, были г'меты, почти всегда занимающие офицерские должности, маленькие, чрезвычайно подвижные, с которыми лучше было не связываться, потому что, помимо способностей к суггестии, они не были склонны заводить долговременных отношений. Это Ростик понял и из наблюдений за короткими пурпурными, и из текстов, которые прочитал. Они даже браки между собой не поддерживали, кажется, им это было не нужно, или они вообще плохо относились к детям. Иногда для не очень определенных целей иных из г'метов выбирали несупены, но тогда, и только тогда они служили своим командирам очень преданно.

Следующими по влиятельности были губиски примерно человеческих размеров, габаты. Эти не очень любили физическую работу, в основной части, как понял Ростик, являлись интеллигентами – врачами, учителями, инженерами, редко торговцами, в том смысле, в каком в цивилизации пурпурных вообще существовала торговля. Эти были уже в большей степени, чем г'меты, склонны к долговременным отношениям, почти в половине случаев вступали в супружество, но браки их часто распадались, потому что менять партнеров было знаком «избранности». Но даже в распавшихся семьях они продолжали опекать своих отпрысков, которых иногда оказывалось довольно много, потому что женщины-габаты вообще рожали чаще других.

Последней, третьей разновидностью пурпурных были гиганты, или п'токи. Вот они, как правило, охотно работали физически, особенно мужчины, из них получались неплохие, насколько Рост мог судить, военные, а самые толковые даже входили в нижний офицерский корпус, и не только в армии, но и в гражданских областях. Из них часто выходили надсмотрщики или бригадиры для ламаров, квалифицированный обслуживающий персонал, строители и даже конструкторы. Они чрезвычайно любили детей, причем не только своих, увеличенных габаритов, но и от г'метов или габатов. Обычно они жили большими, сложными, многосоставными семьями, и если кто-то из этих семей добивался на каком-либо поприще хоть некоторых успехов, обычно «тащил» за собой весь свой клан, чего у других губисков почти не бывало.

Еще в тех же книжках Ростика очень заинтересовали ярки, или ярк, то есть он встречал и несклоняемую форму определения этих существ. Это и были те самые пернатые ящерки с очень ясными, завораживающе-красивыми глазами. Эти существа были теплокровными, живородящими и определенно находились в каком-то родстве с дварами, вот только из этих примитивных книжек не совсем понятно было, в каком именно. Про них довольно много было написано. Их главной особенностью было то, что якобы они обладали свойством животной левитации, умели падать почти с любой высоты, не разбиваясь, а наиболее тренированные даже зависали в воздухе, подпрыгивая с места.

Они пользовались каким-то необъяснимым влиянием на несупенов, но обычно хорошие ярки – хотя и непонятно было, что вкладывалось в это понятие, – уходили служить уже чегетазурам. Тем самым каменноподобным уродам, которые получались из несупенов.

Чтобы получить чегетазура, несупена обычно выхолащивали, обрубали его коротенькие ноги, уродливые ручки и вживляли какие-то не очень понятные приборы. Чегетазуры после определенной подготовки и тренировки составляли костяк всей этой довольно сложной, развитой по Полдневным меркам цивилизации. Обычно чегетазуры жили очень долго, многие века, иногда доходило до тысячи лет, но вот что с ними было потом, Ростик, как ни рылся в книжках, не узнал. Возможно, дело было в том, что набор этих самых книжек являл удручающее отсутствие серьезных трудов. А может быть, ему следовало научиться читать получше, чтобы понимать тексты, которые могли просветить его в этих вопросах.

Но вот что интересно, для всех несупенов, определенно, существ не слишком приспособленных для существования в естественных условиях, целью, и смыслом жизни, и даже высшим предназначением было одно – стать чегетазуром. Этого Ростик не понимал. Хотя ему в какой-то момент начинало казаться, что можно объяснить это стремление стать увечным уродом, не способным даже еду поднести ко рту, именно долгой жизнью чегетазуров. Ведь несупены, какими бы влиятельными и развитыми они ни были, редко жили дольше трех-четырех столетий.

А потом все вдруг изменилось, и весьма радикально. Началось с того, что почти половину кораблей, составляющих Валламахиси, как-то ночью оторвали от плавающего острова и увели на север, насколько мог судить по своим, человеческим представлениям Ростик. Потом и оставшиеся корабли через пару дней разбили на несколько групп, и тут же все сейнеры были возвращены на базовый корабль, потому что, как сказала Синтра, теперь стало не до рыболовства.