Роберт Вардеман - Хозяева космоса

У Гумбольта опять зачесался нос. Он почесал его и тут же подпрыгнул, соскочив с кресла, когда тихий масляный голос произнес:

– Существуют наркотики, которые могли бы изменить его мнение.

– Что-о?

Рука Гумбольта проскользнула в складки пиджака, чтобы дотронуться до рукоятки парализующего прута. Глаза его сузились, когда он увидел роскошно одетого мужчину, который ухитрился войти в комнату, расхаживать у него за спиной и, незамеченным, наблюдать за ним. Как долго?

Мужчина обезоруживающе улыбнулся и протянул обе руки в знак того, что не представляет опасности. Это Гумбольт почти принял. Одежда этого человека казалась почти абсурдной. Светло-розовое и нежно-зеленое таяло в бесформенных складках шелковой куртки, украшенной сборчатыми белыми кружевными манжетами. Открытый воротник представлял взору десятки платиновых и бриллиантовых украшений на укутывающих шею кружевах, каждое из них выглядело бы куда более уместным на шее женщины. Черные брюки в обтяжку с гульфиком и высокие сапоги из телячьей кожи казались пародией на моду, превращая костюм в шутку.

Но Гумбольт не стал смеяться. Его насторожило что-то в глазах незнакомца, и он понял, что смех может оказаться опасным. К тому же этот посетитель, о котором никто не доложил, явился, не потревожив ни одного из сигнальных датчиков, которые Гумбольт распределил повсюду для безопасности.

– Датчики тревоги, добрый сэр? – спросил посетитель елейным голосом. – И этот предмет так вас беспокоит?

– Но это лучшие сигнальные датчики тревоги, какими располагает ММ. Они не давали сбоя.

– Ну, конечно же, нет, – посетитель улыбнулся, обнажая в совершенстве белоснежные зубы, отороченные золотом, на котором кое-где сверкали то рубин, то бриллиант, то изумруд. – Я должен предостеречь членов совета директоров от этой модели. – И человек достал из пустоты один из датчиков. Осторожно швырнул его на стол.

– Кто вы такой? Вы не работаете в компании. – Гумбольта почти ослепила еще более широкая улыбка.

Впервые его сердце охватил настоящий страх. Он так сжал рукоятку парализующего прута, что костяшки пальцев у него побелели.

– Ну, конечно же, работаю.

– Я директор. Я знаю весь персонал компании на Глубокой.

– Да, вы директор, добрый сэр, – посетитель с плавной грациозностью приблизился к стулу перед письменным столом Гумбольта и изысканным движением уселся на него. Фатовато скрестив ноги и разглаживая не существующие морщинки на черных штанах, он спросил: – Не находите ли вы, что этот гульфик... м-м... слишком велик? Я разрывался между его крайне смелым фасоном и скромностью. И выбрал, разумеется, первое. Никогда не надо колебаться, чтобы быть самим собой, верно? Но ваше мнение имеет некоторое значение, мистер Гумбольт.

Гумбольт снова развалился в своем кресле и начал похлопывать клавишами клавиатуры. Экран тотчас замигал, давая нулевой сигнал.

– Записи компании показывают, что вы не являетесь служащим, но никто, кроме персонала Межзвездных Материалов, не допускается на эту планету. Это является одним из пунктов нашего соглашения с ллорами.

– Вы хотите уточнить, каким образом я попал в эти забытые богом места? – гость взъерошил кружевные оборки своего воротничка и улыбнулся. На этот раз выражение его лица охладило Гумбольта.

Он не был уверен, будет ли его оружие действенным против этого денди. И не понимал, почему, но чувствовал, что не будет. Стать директором корпорации ММ нелегко. По дороге к этому посту Гумбольту приходилось убивать – и делать еще худшие вещи. Кеннет Гумбольт не был уверен даже в том, достаточно ли быстрой будет его реакция. И не понимал, почему. Неуверенность всегда его тревожила. На лбу у него выступил пот.

– Вам слишком жарко? Ах, простите меня, я иной раз бываю таким бесцеремонным. Вы же только что с ГТ-4. Там довольно прохладно, и я особенно не дорожу тем местечком. Теплый климат более подходит для жизни, хотя прохладный дает больше возможностей демонстрировать отличный... гардероб.

Визитер сделал жест рукой, и Гумбольт чуть не замерз. Простое движение руки вызвало передвижение ртути в термометре на несколько делений.

– Как вы сюда попали? – снова спросил Гумбольт.

– А как вы вывезли руду с Глубокой? – отпарировал посетитель. – Мы не должны сосредотачиваться на тривиальных темах. Мое время имеет большую ценность, и, как я убежден, ваше тоже. Я в этом прав, мистер Гумбольт?

Плечи Гумбольта дернулись, когда он вынимал прут, палец нажал на спуск еще прежде, чем оружие вышло из чехла. Спинка стула, где только что сидел этот человек, взорвалась, осколки полетели в разные стороны.

Гость стоял рядом с Гумбольтом, слегка дотрагиваясь большим и указательным пальцами до запястья директора.

– Бросьте прут, мистер Гумбольт, – потребовал он, на его слишком красивых чертах заплясало истинное удовольствие. Подкрашенные темные глаза сверкнули неистовой жестокостью. Гумбольт резко передернулся, потом закричал. Большой и указательный пальцы стальным захватом сошлись на его запястье.

– Прекратите! – пронзительно закричал Гумбольт. – Вы мне запястье сломаете!

– Ах, извините, мистер Гумбольт. Не стоит калечить вас, правда? Ваши услуги некоторым образом значительны для ММ, – гость оттолкнул запястье Гумбольта таким жестом, как будто отбрасывал насекомое.

– Так вы человек Виллалобос, да? – требовательно спросил Гумбольт. – Вы Камерон?

– Признаюсь вам в последнем, мистер Гумбольт, – Камерон сделал широкий насмешливый поклон, как будто бы почтительно клялся в верности какому-нибудь земному королю столетий пятнадцать назад. – Но утверждать, будто бы я каким-то образом имею отнесение к Виллалобос, неверно. Я неустанно работаю на ММ, как и вы. Мария случайно является моим непосредственным начальством, вот и все.

– Мария? – Гумбольт никогда не слышал, чтобы кто-нибудь использовал имя, а не фамилию Виллалобос так небрежно. Маленький темноволосый директор обычно отзывался о ней как «эта сучка».

В смехе Камерона слышалось истинное презрение. Гумбольт не мог решить, относится ли это презрение к Виллалобос или к нему самому.

– Наши отношения с этой доброй леди несколько иные, чем у начальства и подчиненного, но ведь и у вас с ней отношения особые, разве нет?

Гумбольт с радостью перешиб бы ей позвоночник и бросил парализованной на всю оставшуюся жизнь, если бы мог.

– Да, у нас с ней особое взаимопонимание, – согласился Гумбольт.

Он выпрямился в кресле и едва удержался от того, чтобы потереть все еще ноющее запястье.

– Почему вы на Глубокой? По делу ММ, разумеется, но по какому? Меня не проинформировали.