Гарри Гаррисон - Мир смерти (Неукротимая планета)

— Да, когда я полагал, что город штурмуют по команде снаружи, я ошибался. Действительно, уничтожение острова ни к чему не привело. Но ведь я и не предлагал его уничтожить! Может, мне и удалось бы разрешить все мирным путем, пойди в пещеру я, а не взвод штурмовиков. Скорее всего, эти гигантские лианы просто-напросто отражали телепатические импульсы. После их уничтожения стало ясно, кто подлинный организатор войны.

— Так кто это?! — взорвался Керк.

— Как кто? Да вы сами! Не вы четверо, а город, все его жители.

Глядя на их потрясенные лица, Ясон едва не улыбнулся.

— Когда на Пирре зарождалась жизнь, выжили наиболее приспособленные, а ими оказались те, у кого развиты телепатические свойства. Причем это относится и к растениям, и к животным. И у них выработалась способность к сотрудничеству, когда возникает угроза существованию всех видов. Я сам видел, как во время землетрясения животные спасались вместе. Здесь, на Пирре, при постоянных природных катаклизмах это сотрудничество, по-видимому, достигло очень высокой степени.

— Хоропю, пусть так! — быстро заговорил Бручо. — Животные вместе побежали от землетрясения. А мы-то тут при чем?

— Вместе они не только бегают, вместе и защищаются! Вы для животных и растений Пирра представляете одно из стихийных бедствий! Мне даже кажется, что я знаю, как все началось. В бортжурнале из архива вскользь упомянуто, что во время пожара, когда через лагерь понеслись стада зверей, перепуганные насмерть бывшие городские жители не придумали ничего лучше, как обстрелять бегущих, и, естественно, попали в разряд стихийных бед. Только в данном случае бедствие — это двуногое существо с пистолетом. Добавьте ко всему повышенную местную радиоактивность — вот вам и мутанты, все лучше и лучше приспособленные к убийству двуногих. Ведь иначе никак не объяснишь появление за три сотни лет такой прорвы новых видов. Горожане, естественно, тоже реагировали и вырастили тип человека-воина, борца со всем живым на Пирре, переполненного ненавистью. Но победить целую планету, которая с каждым разом наводит на вас все более усовершенствованные бесчисленные полчища существ, вам не по силам. Вы обречены.

Керк и Мета как-то сникли, ошеломленные словами Ясона.

Тишину прервал Рес:

— Нет. Не получается. На нас-то ведь никто не бросается, а мы не вооружены, не огорожены стеной. Хотя предки у нас с горожанами одни и те же.

— А вас за стихийное бедствие не считают. Люди города прямо излучают ненависть ко всему живому. Мало того, в городе и выживают-то самые свирепые, только усиливая агрессивный фон! А человек, живущий в лесу, соблюдает его законы. Борется за жизнь только тогда, когда угроза направлена непосредственно на него. А в случае общей угрозы — наводнения, пожара — сотрудничает с животными.

— А откуда пошло разделение? С чего? — спросил Рес.

— Да как теперь выяснить? Скорее всего, часть поселенцев изначально осела на земле, да к тому же кто-то из них оказался телепатом. И когда разбушевалась стихия, они вели себя так, как принято на Пирре. И выжили, А с горожанами, выбравшими способом решения проблем убийство, им оказалось не по пути. Вот вам и разделение на два общества.

— Похоже на правду, а поверить все-таки не могу, — Керк покачал головой.

Ясон посмотрел на Накса.

— Есть около корабля какие-нибудь звери? Какие-нибудь особенно опасные мутанты?

— Да их тут туча! — хмыкнул Накс.

— Ты не поймаешь нам одного? Только так, чтобы он с тобой не расправился.

Накс ухмыльнулся, направляясь к выходу:

— Нет такого зверя, чтобы мне навредил!

Все молча ждали Накса и даже вздохнули с облегчением, когда он показался в дверях с иглокрылом на поводке. Тот кружил над головой Накса, пронзительно вереща.

— Можешь ты его на что-нибудь усадить? — задал вопрос Ясон.

— Да хоть на руку, — Накс посадил иглокрыла на рукавицу,

— Есть ли у кого сомнения, что иглокрыл самый что ни на есть настоящий? — спросил Ясон.

Еще какой настоящий. Отсюда ядом пахнет. Если вон те капли с когтей разъедят рукавицу, этот человек погибнет.

— Так, иглокрыл натуральный, — заключил Ясон. — Смертельно опасный. Может ли кто-нибудь из вас коснуться его, как этот человек?

Горожане вздрогнули. Ведь иглокрыл — верная смерть.

— Этот человек из леса, он сам все равно что зверь, вот он их и понимает. А мы… мы не можем…

Ясон перебил заикающуюся Мету, не ожидая, когда презрение, вложенное в ее слова, дойдет до Накса.

— Нет. Вы тоже можете. В этомто все дело. Вы только не должны его ненавидеть и ожидать, что он обязательно на вас нападет. Считайте, что это какая-нибудь безобидная зверюшка с другой планеты.

— Нет… Нет, не могу! — Мета схватилась за голову.

Вдруг Бручо осторожно направился к Наксу, не сводя глаз с иглокрыла, сидевшего на рукавице. Ясон поднял руку, и арбалетчики опустили оружие. Бручо остановился. Иглокрыл раскрыл кожистые крылья и зашипел. На когти вытекло по капельке яда.

Бручо простер руку над иглокрылом ладонью вниз, потом чуть коснулся его бугорчатой головки и убрал руку. Иглокрыл едва шевельнулся.

Все окружающие, напряженно следившие за этой сценой, перевели дух.

— Ты… как же ты это смог сделать? — спросила Бручо совершенно пораженная Мета.

Бручо посмотрел на свою руку, потом на иглокрыла, потом опять на руку.

Поглядев на Бручо, Керк медленно пошел к иглокрылу. Окаменевшее лицо его покрылось бисеринками пота. Но он тоже перестал думать об иглокрыле как об орудии смерти и, коснувшись его, вернулся назад.

Мета тоже попыталась, но, подойдя к зверю, не выдержала и отшатнулась:

— Нет, не могу себя пересилить, хотя вижу, что ты прав, Ясон.

Все обернулись к Скопу. Тот зарычал:

— Это обман! Я ничему не верю! — и кинулся на охранника, но тот был начеку и оглушил Скопа прикладом арбалета.

Горожане не обратили на него внимания.

— Как же теперь быть? — первой спросила Мета.

Все глядели на Ясона. Не только те, что были на корабле, но и все горожане, повсюду замершие у экранов. Арбалетчики опустили оружие.

— Я не пророк, — начал Ясон. — И не мне решать, как лечить ваше общество.

— Пусть так, но кто, кроме тебя, может нам помочь? Скажи нам, что ты думаешь? — настаивала Мета.

Ясон обвел глазами обступивших его пиррян, не замечавших, что он давно убрал руку с рычага, включающего насос…

— Я скажу, что я думаю, — начал Ясон, откинувшись в кресле. — Естественно, первое, что мне пришло в голову, — это снести Периметр, всем объединиться и жить себе да поживать. Но кто поручится, что вместе со сносом стены вы избавитесь от вековых предрассудков? Кто-то посчитает раскорчевщиков грязными, кто-то жестянщиков бестолковыми, вот вам и раздор. Слово за слово, кого-нибудь убьют, и начнется война уже между вами.