Андрэ Нортон - Рассвет в 2250 году

Через некоторое время кобыла прекратила попытки освободиться и стояла с опущенной головой, по ее покрытым потом конечностям и бокам пробегала нервная дрожь. Форс оставался там, где был, но теперь он начал говорить с ней, используя мурлыкающий тон, которым он подзывал Люру. Затем он решился приблизиться к ней на несколько шагов. Она вскинула голову и захрапела. Но он продолжал говорить с ней ровным и монотонным голосом. Наконец он подошел достаточно близко, чтобы коснуться ее грубой шкуры, и, когда он сделал это, он чуть не подскочил. На ее шкуре был виден мазок-другой почти стертой краски! Значит, это была лошадь какого-то степняка Значит, это была лошадь из прирученных табунов. Форс трудом сглотнул. Такая удача показалась ему сверхъестественной Теперь, видя это, он осмелился погладить ее по морде. Она задрожала от его прикосновения, затем издала тонкое, почти вопросительное ржание. Он похлопал ее по плечу, и тогда она игриво ткнула его носом. Форс засмеялся и потянул ее за свисавшую между глаз потрепанную челку.

— Так значит, ты все вспомнила, старушка? Пай-девочка!

Оставалась еще проблема с Люрой, и ее надо было разрешить как можно быстрее. Он отвязал веревку и мягко подтянул кобылу. Та достаточно охотно последовала за ним, грациозно выбирая себе дорогу среди куч битого кирпича. Почему она не учуяла запаха кошки на его одежде? Может быть, его смыл дождь… Но она не показывала никакого страха, когда он управлял ею. Он вторично свистнул по-птичьи, после чего обмотал повод вокруг небольшого дерева. Ответ на его призыв донесся из нижней части долины. Люра явно преследовала табун. Поджидая ее, Форс стоял и разговаривал со своей пленницей. Наконец он рискнул отереть ей бока пучком травы. Затем он почувствовал, как она дернулась и задрожала. Он обернулся. Люра сидела на открытом месте, аккуратно обмотав хвост вокруг передних лап. Она зевнула, высунув свой острый красный язык и зажмурив глаза, словно ее очень мало интересовала кобыла, с которой ее товарищу по охоте вздумалось так глупо нежничать.

Кобыла рванулась назад, на всю длину веревки, глаза ее снова побелели. Люра не сочла нужным заметить этот открытый ужас. Она неторопливо поднялась и потянулась, а затем направилась к лошади. Кобыла задрожала и испустила пронзительный визг Форс попытался побудить Люру отступить. Но большая кошка обошла пленницу кругом, оценивающе оглядывая ее со всех сторон Кобыла снова опустилась на все четыре ноги замотала головой, поворачиваясь, чтобы все время следить кошкой. Казалось, что она была очень озадачена, когда нападение, которого она ожидала, не произошло.

Может, между животными тогда произошел какой-то обмен мыслями. Форс так никогда и не узнал этого. Но когда Люра закончила свой осмотр, она безразлично отвернулась, и кобыла перестала дрожать. Однако прошло больше часа, прежде чем Форс соорудил из веревок уздечку, а из одеяла — подобие седла. Он залез на кирпичи и сумел перебросить свою здоровую ногу через спину кобылы. Она была великолепно обучена степняками, которым когда-то принадлежала, и ее шаг был таким ровным, что как бы ни был Форс неуклюж и неопытен в верховой езде, он смог удержаться в седле. Он направил кобылу на дорогу, которая привела его в долину, и они снова выехали на раскинувшиеся вокруг поля. Несмотря на покалывание и зуд в ране, Форса охватило ощущение экзальтации и счастья. Он обезопасил себя от жителей Айри, ограбив Звездный Дом Он посмел вторгнуться в Нижние Земли, провел одну ночь в центре развалин маленького городка, пересек реку, благодаря своему собственному умению, успешно наблюдал за происходящим лесного озера, встретился лицом к лицу с жестоким кабаном, от которого иногда бежали даже самые лучшие охотники-горцы, а теперь под ним была лошадь, в руках — оружие, а перед ним — открытая дорога. Он сочтен непригодным для Звезды, отброшен в сторону Советом, да? Его ровные зубы блеснули в усмешке, несколько похожей на боевой оскал Люры. Ну, они увидят, что сын Лэнгдона, Беловолосый Мутант, так же великолепен, как и лучшие из них! Он докажет это всему Айри.

Люра пристроилась позади них, и кобыла сделала шаг в сторону, словно она все еще была не слишком довольна тем, что большая кошка смела подходить к ней так близко. Форс, погрузившийся в свои грезы, теперь обратил свое внимание на окружающее. Среди кустов были разбросаны кучки щебня, скелеты старых зданий, и, совершенно неожиданно, копыта кобылы стали издавать звуки другого рода. Она выбирала себе дорогу по плитам, на которых были установлены длинные прямые линии ржавых рельсов. Форс потянул за узду. Руины впереди становились все плотнее и выше. Городишко, может даже и довольно большой. Что-то в этих руинах обеспокоило его Фермы, заросшие кустарником, что-то ему напоминали. Он снова испытал то неприятное чувство, которое поразило его, когда он оказался на дороге, рядом с останками колонны разбитых машин. Теперь он вытер руки о жесткую гриву кобылы, словно ему хотелось стереть с них что-то неприятное.

Но он еще ни к чему здесь не прикасался. Тут были миазмы зла, пробивающиеся подобно туману даже сквозь ровный моросящий дождик.

Туман. Это был настоящий туман! Он увидел, как перед ним плыли грязно-белые спирали, окутывая перемешанные кучи гниющего дерева, кирпича и камня от обвалившихся стен. Землю накрывал плотный туман, более густой, чем у них в горах, густой и какой-то пугающий. Его пальцы оставили гриву лошади и погладили больную ногу. Последовавший за этим укол боли заставил его непроизвольно вскрикнуть. Этот туман, как он считал, означал конец его сегодняшнему путешествию. Теперь ему нужно было найти безопасное место, где он мог бы разжечь костер и приготовить еще одну порцию лекарства для своей раны. И он хотел укрыться на ночь от дождя.

Ему не нравились эти руины, но сейчас в них могло находиться то, что его интересовало, в чем он нуждался, и было разумнее углубиться в них. Но он заставил кобылу двигаться медленным шагом и правильно сделал. Потому что скоро перед ними в мостовой разверзся провал — зияющая черная дыра, обрамленная рваными зубцами сломанного бетона. Они пошли в обход, держась на таком расстоянии от осыпающегося края провала, как им позволяли развалины. Форс начал жалеть, что покинул тот сарай на ферме. Он не мог больше не обращать внимания на постоянную боль в ноге. Наверное, было бы лучше отдохнуть там денек-другой. Но если бы он это сделал, то не ехал бы сейчас верхом на кобыле. Он тихо свистнул и пронаблюдал, как ее уши встали торчком в ответ на это. Нет, чтобы иметь такую лошадь, стоит даже перетерпеть эту сверлящую боль.

Еще дважды мостовую пересекали провалы, и последний из них был таким огромным, что был похож на небольшой кратер. Когда Форс медленно объехал его кругом, он пересек полосу глинистой, плотно примятой земли, выброшенной из его темного нутра. Она была, похоже, хорошо утоптанной, здесь явно проходила тропа. Люра понюхала ее и зарычала, затем шерсть у нее на загривке встала дыбом, и она, сплюнув, громко зашипела. Кто бы там ни проложил эту тропу, она считала его врагом. Любое существо, которому Люра, не побоявшаяся сразиться с дикой коровой, со стадом бродячих свиней или жеребцом, давала такое определение, Форс не хотел бы встретить в своем нынешнем состоянии калеки. Он отпустил повод и позволил кобыле идти быстрее.