Василий Головачев - Логово зверя

Тымко прищурился, и по его затуманенному взгляду Илья понял, что тот закипает. Сказал миролюбиво:

– Ребята, мы же вас не трогаем, не трогайте и вы нас. Через полчаса уйдем, тогда и занимайте столик.

В кафе повисла тишина, обусловленная паузой в музыкальном сопровождении и реакцией посетителей кафе, наблюдавших за сценой. Примолкли и остальные мальчики в черном.

– Они не хотят! – с удивлением оглянулся на стаю во главе с вожаком – бритоголовым мускулистым молодым человеком белобрысый парень.

– Ты меня удивляешь, Болт, – сухо обронил вожак.

Заиграла музыка, белобрысый нацист сгреб Тымко за воротник рубашки, пытаясь оторвать его от стула, но лучше бы он этого не делал. Серафим перехватил его руку и одним движением сломал кисть. Парень взвыл, отскакивая. Его напарник замахнулся на Серафима и отлетел к столикам с рассевшимися приятелями от незаметного со стороны удара, которым наградил его Илья.

Компания притихла, затем все повскакивали с мест, бросаясь к продолжавшим сидеть за столом друзьям, и в то же мгновение Серафим, проявляя неожиданные для его громоздкого тела ловкость и быстроту, прыгнул к вожаку молодчиков и локтем мгновенно зажал его горло, так что у того едва не выскочили из орбит глаза.

– Прикажи своим нукерам убраться из кафе!

– Хр-хр-р…э-э… р-ре-ббя…х-хр…

Серафим ослабил хватку.

– Р-ребя… ух-ходим… – прохрипел вожак нацистов.

Парни нерешительно начали переглядываться, кое-кто из них успел вытащить кастет или нож, и в действие вмешался Илья. Он изящно отобрал нож у неосторожно повернувшегося к нему спиной узкоплечего «атлета» и приставил к его же горлу.

– Мальчики, по домам. Съезд вашей партии закрывается. Во всяком случае в этом кафе. Я понятно изъясняюсь?

Парни стали отступать, потянулись к выходу с понурым видом, хотя кое-кто сверкал глазами и бубнил под нос проклятия. Отступать они явно не привыкли. Последним ретировался вожак стаи, потирая горло. На пороге зала задержался.

– Мы вас подождем, мужики.

Илья метнул нож, который с треском вонзился в дверь, едва не пригвоздив к ней ухо парня, и тот исчез.

– Вызвать милицию? – подскочил к столу обрадованный метрдотель.

– Не надо, – буркнул Тымко. – Принесите чаю.

– Зря ты все это затеял, – хладнокровно сказал Илья. – Ушли бы себе спокойно, без эксцессов. Подраться захотелось?

– У меня к чернорубашечникам свои счеты. Одно дело, если они просто играются в свои игры где-то в уединенных местах, другое – когда превращаются в бандитов. Одна такая шобла избила до полусмерти мою сестру с мужем. Ребенок у нее потом так и не родился.

Илья помолчал, прихлебывая горячий, но невкусный чай, поднялся, спиной чувствуя заинтересованные взгляды посетителей кафе.

– Поехали, пора на покой. Завтра я отбываю в Новгород.

– Ну и дурак, – буркнул Серафим, настроение которого отнюдь не улучшилось после стычки. – Делать тебе нечего.

Они вышли из кафе, готовясь к встрече с молодчиками из организации так называемого Русского национального батальона, однако вопреки обещаниям те их не ждали. Стоянка машин напротив здания кафе была пуста.

– Жаль, – сказал Тымко, расслабляясь. – Я хотел немного размяться. Так ты все-таки решил рискнуть?

– Съезжу, проведу рекогносцировку местности, поговорю с местными жителями, благо ехать недалеко, и через пару дней вернусь.

– Что говорить, если тебя будут спрашивать?

– Что я взял небольшой отпуск и поехал на родину, отдыхать.

– Тогда ни пуха тебе!

– К черту!

Они пожали друг другу руки и разошлись по машинам. Крупногабаритный Тымко ездил на джипе «Шевроле», напоминающем танк, Илья же предпочитал оригинальные формы и год назад купил себе новенькую «Альфа-Ромео» серии «Нувола». Он уже включил мотор, когда к машине подошел Серафим.

– Забыл тебе сказать: Антон освободился.

– Когда? – обрадовался Илья.

– Пару дней назад. Звонил мне вчера вечером, хочет приехать в Москву, поискать работу.

– Это славно. Что ты ему сказал?

– Что я скажу? – отвернулся Серафим. – Кто сейчас возьмет на работу бывшего зека? Даже если он профи боя…

– Ты так и сказал?

– Не так, но примерно…

Илья выжал сцепление и выехал со стоянки, оставив Тымко размышлять над своими словами.

Через полчаса он был дома, не заметив, что за ним следует в отдалении черный «Форд-Саетта» с погашенными фарами.

ИЛЬМЕНЬ-ОЗЕРО

В Парфино Илья приехал еще засветло, преодолев четыреста с лишним километров от Москвы за семь часов. В принципе он мог бы добраться и раньше, но не спешил, любуясь пейзажами и архитектурой попадавшихся на пути древних русских городов и городочков: Клина, Твери, Торжка, Вышнего Волочка, Валдая.

Чтобы не делать изрядный крюк через Новгород, Илья от Валдая поехал через Демянск и не пожалел об этом, хотя дороги здешние были старыми, разбитыми, узкими и пролегали в основном по болотистой местности. Зато несколько раз попадались удивительной красоты церквушки и колоколенки, а за поворотом на Залучье недалеко от дороги стояла старинная крепостца с уцелевшими зубцами и маковкой центральной колокольни. Илья полчаса бродил вокруг этих древних развалин, сожалея, что нет времени на исследование постройки предположительно семнадцатого или восемнадцатого веков, и решил при случае вернуться сюда с отрядом и аппаратурой, побродить по окрестным деревням и послушать местные легенды.

Парфино-город располагался на правом берегу Ловати, дом же родственника Ильи по маминой линии Федора Ломова стоял на левом, в деревне Парфино, и Илье пришлось пересекать реку по старому автодорожному мосту, на котором велись ремонтные работы. Поплутав по улицам деревни, Илья наконец отыскал дом Ломовых и вылез из машины, с интересом оглядывая соседние избы, утопающие в зелени садов, улицу, поросшую травой, играющих в траве ребятишек. Дом Ломова отличался от остальных. По сути, это был двухэтажный деревянный особняк с четырьмя спальнями, каминным залом, столовой, холлом и гаражом. Кроме того, на территории хозяйства стояла баня, за ней располагалась теплица, а за теплицей огород в восемнадцать соток и скотный двор, где обитали гуси, куры, лошадь и корова Красуля, дающая до тридцати литров молока в день.

До тысяча девятьсот девяносто второго года Федор Ломов был простым работягой на местном рыбзаводе. Потом страну, накренив, повели к капитализму, государственные предприятия Парфино, в том числе и рыбзавод, прекратили существование, и Ломову пришлось переквалифицироваться: он стал торговым человеком.

Сначала поставлял валдайскую клюкву и бруснику в новгородские и московские рестораны, возил одежду из Польши, перегонял и продавал иномарки, пока правительство не задрало таможенные пошлины до уровня удавки на шее, так что честный автобизнес стал невыгоден, и наконец занялся подсобным хозяйством, на заработанные деньги построив дом и купив машину – новую «Волгу» одиннадцатой модели.