Егерь - Евгений Ильичёв
— Ты аккуратно, при детях-то не выражайся! — девушка подошла к нам и, отобрав у Ковалева его палку, протянула ее мне открытым концом вперед. — Рот открой.
Я послушался, и Мария, всунув конец палки мне в рот, надавила на неё сбоку. Мне на язык упали несколько капель безумно вкусной жижи. Чем-то по консистенции на помои похоже, только без гнилых кусочков и личинок. Я погонял вкуснятину по рту, проглотил её и уставился на Марию глазами, полными слез. Если она не даст мне хотя бы еще глоточек, мой Жии сожрет меня изнутри. Девушка весело рассмеялась:
— Понравилось?
Я активно закивал головой, и Мария отдала мне все. Представляете? Вообще всю палку отдала!
— Ну что, Егор, — весело произнесла она, — один-один по косякам?
— Предлагаю минимизировать счет, — предложил Герман, подходя к нам. — Парень как с луны свалился. Ему нужно всё объяснять и показывать — буквально. Он шустрый и смышленый. Быстро все схватывает.
— А как вы хотели? — сказала Мария — Дети…
— Согласен, — проворчал майор, вытирая лицо полотенцем.
Остаток пути я провел, сидя на табурете внутри летающей птицы. В голову меня больше не пускали — похоже, я заблевал весь клюв. Пока летели, Герман больно кольнул меня несколько раз в плечо какой-то палкой.
— Это прививочки, чтобы ты не болел, — пояснил он.
Такие «прививочки» мне регулярно выписывали дети сотрапезников, стреляя в меня из болотных трубочек шипами дерева иглу. Вот уж не думал, что они таким образом заботились обо мне.
Еще егерь дал мне выпить какой-то горькой настойки и пообещал, что больше тошнить не будет. И действительно, хотя в первые минуты полета две съеденных мной палки просились наружу, и даже затемнение салона, устроенное майором, не помогало, — потом тошнота отступила. Я уснул, не найдя, чем заняться.
Как долго мы были в пути, я не понял. Очнулся, когда внутри птицы уже ничего не свистело, а саму ее перестало трясти. Вокруг сновали незнакомые люди, судя по одежде, тоже егеря. Они выносили из головы в хвост какие-то коробки и неизвестные мне егерские штуки. Интересно, а сколько всего в Пустоши егерей?
Один из них, по виду, самый молодой, остановился рядом со мной и присел на корточки. Весело подмигнув мне, спросил:
— Что, будешь новым членом экипажа? Как вы парня-то назвали? — последнюю фразу он выкрикнул куда-то в голову птицы.
Ему ответила Мария:
— Мы не решали еще. Рабочее имя — Конь. Правда, думаю, придется сменить.
Проходящий мимо Ковалев гоготнул, но ничего к этому не добавил. Мне стало обидно, что вариант «заморыш» вообще не стали рассматривать.
— Кооонь? — протянул молодой егерь. — Ну что ж, научу тебя летать, станешь Пегасом! Я — Коля.
Молодой егерь протянул мне руку, и я удивленно уставился на нее. Мне нечего было ему дать.
— Ты поаккуратнее с ним, — предупредил Ковалев, возвращаясь в голову птицы за очередным грузом. — Он все происходящее буквально воспринимает. Нужно все объяснять и показывать. Я пару часов назад по его милости чуть глаза не лишился.
— А что, — прокомментировала слова Ковалева Мария, выглядывая из головы птицы, — руки нет, можно было бы и глаза лишиться, для симметрии. Надели бы черную повязку на тебя, вместо культи крюк бы повесили, был бы у нас звездным пиратом.
— А ты бы кричала «Пиастры-Пиастры», — парировал Егор и вернулся к разговору с Колей. — С его точки зрения, ты сейчас у него что-то просишь.
— Да нет же! — попытался объяснить мне Коля. — Это мы так здороваемся. Протяни мне руку.
Я сделал, как было велено, и мою руку тут же пожала большая Колина рука.
— Понял?
Я кивнул и получил в ответ ласковую трепку своей лысой головы.
— Ну и молодец.
Коля взял свою ношу и удалился, весело смеясь и комментируя вслух мою сообразительность.
Откуда-то с хвоста птицы меня окликнул голос Германа:
— Последыш, скачи-ка сюда!
Я быстро прибежал на зов и очутился в самом хвосте. Оказалось, что брюхо у крылатой хищницы можно было открывать. Сейчас по нему то вниз, то вверх сновали егеря, перенося какие-то коробки. Колю я уже знал. Герман представил меня остальным:
— Господа, познакомьтесь с новым членом экипажа.
Тут Герман запнулся. Подошла Мария.
— И как ты его назовешь, папочка?
Герман смутился, поскольку только сейчас понял, что так и не придумал мне имя. Над ним подтрунивал Ковалев, весело смеясь:
— Помните, доктор — как коня назовешь, так он и поскачет!
Герман отмахнулся от шутки, рассеянно улыбаясь, но потом, взглянув на меня, спросил:
— Тебя же я нашел?
Я с готовностью кивнул головой, понимая важность момента. Даже на цыпочки привстал, чтобы казаться значимее.
— А я, значит, егерь для ваших. Вот и будешь ты не егерь, а Игорь!
— Назвал бы Егором, — не унимался Ковалев, — в честь меня!
— Вот еще… — буркнул Герман.
— Так и запишем в судовом журнале, — подвела итог Мария. — Новый член экипажа — Игорь Мечников.
Все вокруг начали ударять в ладоши, попутно приветствуя меня ободряющими выкриками. Я не знал, что означает этот шлепающий жест — по всей видимости, что-то очень хорошее, потому что все улыбались. Они все искренне радовались, давая мне, бесправному последышу, настоящее имя! И не абы какое, а самое что ни на есть егерское — двойное. Я не смог сдержать слез и заплакал. Меня тут действительно считали за человека. За равного!
— Ну-ну! — приободрил меня Герман. — Нечего тут хныкать. Ты теперь член экипажа звездного крейсера «Магеллан». Звание твое будет — юнга! А служивым людям не пристало хныкать. Подобрать сопли, юнга!
Я никак не мог привыкнуть к тому, что не всё, что говорят егеря, нужно понимать буквально, а потому вызвал взрыв просто гомерического хохота экипажа, попытавшись запихнуть все, что вытекло из носа, обратно.
— Да чтоб тебя… — выругался Герман и отвел меня умываться.
Затем Герман вывел меня из птицы по опущенной рампе — так они называли ее открывающееся брюхо. Пройдя по короткому и холодному коридору, стены которого были сделаны, по всей видимости, из какой-то ткани, мы зашли в большой сруб.
Внутри было очень просторно. Свет, струившийся из ярких светильников под самым потолком, заливал все пространство. Сруб состоял из трех комнат и нужника. Одну, самую маленькую комнатку, занимала Мария. В комнате побольше размещались мужчины. Спали на двухэтажных кроватях. Мне Герман отрядил место на втором этаже своей кровати. Третья комната была обставлена какими-то егерскими приборами. В ней я обнаружил много светящихся окон и летающих прямо в воздухе изображений. От всего этого великолепия кружилась голова. Хотелось потрогать буквально каждую вещицу, к каждой приобщиться. Герман же вовремя меня одернул:
— Руками ничего не трогать! — строго сказал он. — Мы учить тебя будем всему. Как освоишься, будем задания тебе давать. Но не раньше. Твоя основная задача сейчас — учиться!
Что означает слово «учиться», я знал. Дети сотрапезников часто делали это. Каждое утро они уходили в дом нашего шамана в центре куреня. Возвращались же они ко второму поклонению Жии, и почти каждый из них нес на себе следы учебы у шамана. У кого глаз подбитый, у кого ухо красное, а кого и до черни избивал наш шаман, вбивая в пустые головы детей сотрапезников основы поклонения богам великой Пустоши.
Именно в этой комнате с летающими в воздухе картинками однорукий майор Ковалев и собрал всех егерей.
— Первым делом, — начал он уже без тени улыбки на лице, — хочу представить нашему юнге, Игорю Мечникову, всех присутствующих. Меня ты знаешь — майор Егор Ковалев. Я руковожу всеми наземными операциями нашей группы.
Далее майор указал на Германа:
— Полковник Герман Мечников — начальник медицинской службы и мой первый помощник.
Герман наклонился над моим ухом и буркнул:
— Лекарь я, по-вашему.
Ковалев указал рукой на Марию и представил мне единственную женщину экипажа:
— Майор Мария Веровая. Главный пилот межзвездного крейсера «Магеллан» и руководитель всех наших полетов.
Герман опять наклонился над моим ухом и прошептал:
— Управляет «Ермаком» — той птицей, на которой мы сюда прилетели. И еще умеет управлять птицей побольше — «Магелланом». Он от нас улетел год назад.
— Её помощники, — продолжал Ковалев, — пилоты-механики лейтенанты Коля Болотов и Саша Репей.
Я ткнул на коридор, ведущий к «Ермаку», и Герман подтвердил:
— Да, пилоты умеют управлять «Ермаком» и постоянно в нем что-то чинят.
— И, наконец, самый новый наш
