Эмоции в розницу - Юлия Волшебная
Хорошо, что мои финансовые возможности не столь ограничены.
После тренировки и всех гигиенических процедур я активировала голографический монитор на компьютерной консоли, заказала доставку завтрака на дом и целиком погрузилась в работу.
Когда браслет уведомил меня о наступлении времени обеда, я, как обычно, не поверила и скользнула взглядом по крохотному циферблату на мониторе. Так и есть: я просидела безотрывно от рабочего места почти пять часов. Есть совсем не хотелось, и был велик соблазн проигнорировать напоминалку, чтобы не отвлекаться. Но я знала, что малейшие колебания веса могут снова привести меня к хроническому полуобморочному состоянию, как это было несколько лет назад, и пропуск приёма пищи может оказаться критичным. А в таком состоянии я не смогу нормально работать и мгновенно откачусь в рейтингах.
Ничего не поделаешь. Я покорно заказала полноценный обед – благо, можно его употреблять, не отрываясь от проекта. А ведь с клеверфудом жизнь была бы гораздо проще, и на работу оставалось ещё больше времени.
До конца вечера я успела закончить целых два проекта. Бинго. План даже перевыполнен, а я ещё полна сил. За едой к ужину я решила отправиться уже сама – мышцы требовали разминки, а лёгкие – свежего вечернего воздуха.
Я пошла пешком, но предварительно запрограммировала автопилот глайдера припарковаться у входа в кафе ровно через пятнадцать минут. Правда, в моём персональном графике присутствует рекомендация отводить на приём пищи не менее получаса, но я не могу тратить столько времени впустую. А вот с Грегом мы всегда ужинаем неторопливо и долго, словно это некий ритуал.
Воспоминания о Греге так внезапно ворвались в поток моих мыслей, что я зачем-то зажала себе рукой рот. Как будто таким образом можно было заставить замолчать внутреннего болтуна, назойливо твердившего «Грег, Грег, Грег» при любом удобном случае!
Ужинать я собиралась прямо в кафе самообслуживания – там за мной была закреплена собственная звуконепроницаемая кабинка, чтобы другие посетители не мешали уединению. А поскольку я никогда не расставалась со своей компьютерной консолью, то зачастую прямо в кафе и продолжала работать. Но в этот раз что-то пошло не так. Очутившись в кабинке с подносом, нагруженным едой, я зачем-то проследила взглядом, как тяжёлая дверь плотно закрывается, отделяя меня от внешнего мира. И тут я испытала то жуткое ощущение из последнего сна: будто невидимая рука сдавила низ живота. Сердце бешено заколотилось, я почувствовала дрожь и слабость в руках и коленях и едва не уронила поднос с тарелками. Наконец, я со звоном грохнула его на стол и принялась лупить по кнопке на панели управления, чтобы поскорее открыть дверь.
«Страх сжимает низ живота», – всплыли в памяти слова, произнесённые спокойным, почти гипнотизирующим голосом Грега.
Так вот, что это такое! Страх! Будучи маленькой девочкой, запертой в отдельной комнате с тёмными стенами, я плакала и кричала от страха, отголоски которого звучат во мне до сих пор.
Дверь, наконец, плавно отъехала в сторону, а я бессильно упала на узкий диванчик, стоявший у стола кабинки.
Воспоминание из далёкого детства поглотило меня целиком.
Сколько мне было? Лет пять или меньше. В тот день я немного задержалась по дороге на обед, и одна из девочек, с которыми мы питались в отдельном помещении интернатовской трапезной, съела не только свою, но и мою порцию. Когда я пришла, она как раз доедала остатки. Я стала плакать, что тоже хочу есть, но она не реагировала, делая вид, будто не слышит и не замечает меня. На шум пришла воспитатель. Когда я попыталась объяснить, что произошло, девочка, съевшая мой обед, стала всё отрицать. Сказала, что я сама всё съела, а теперь требую ещё. Воспитательница не стала разбираться – она просто поверила ей, а не мне. А так как я не прекращала плакать и просить еды, меня отволокли в «крыло уединения». Это был отдельный блок здания. В нём находилось много маленьких комнат с толстыми стенами и звуконепроницаемыми дверями. Туда отводили всех детей старше двух лет, которые в чём-то провинились, нарушили порядок или просто долго и беспричинно капризничали. Так воспитатели ограждали себя и других воспитанников от назойливого шума. Некоторые плакали и кричали в этой комнате до полного истощения и отключки. Одной из этих некоторых когда-то была и я.
Я совершенно не помню, как часто это происходило со мной и когда, наконец, такие сеансы вынужденного уединения прекратились. Но я ни разу не вспоминала об этом во взрослой жизни. Похоже, моя память заблокировала эти события, словно их и не было. Механизм защиты. Я усмехнулась, вспоминая, как впервые научилась создавать в интернатовском компьютере скрытые файлы, которые не могли найти и увидеть другие пользователи. Чтобы снова сделать файлы видимыми и посмотреть их содержимое, нужно было ввести определённую комбинацию символов – специфический ключ, который знала только я. Но ключ от скрытых файлов с собственными воспоминаниями был неизвестен даже мне. И что-то подсказывало, что я смогу приблизиться к его обретению только на встречах с Грегом.
После пережитого инсайта, ужин так и не полез в горло. Плюнув на попытку перекусить, я вышла из кафе и уселась в поджидавший меня глайдер. Захотелось немного отвлечься и просто покружить по городу неподалёку от своего кольца, поэтому я запрограммировала автопилот и откинулась на сидение.
Стройные стеклянные ряды жилых небоскрёбов и многоуровневых теплиц практически сплошной стеной возвышались с обоих сторон любой из городских магистралей. Простор и открытое пространство были лишь в самом центре городов либо за пределами внешних колец.
Огни, подсвечивающие небоскрёбы, сливались в единый слепящий фон – даже ночью на улицах наших полисов светло, как днём, чего совсем не скажешь о трущобах. Оба раза, когда я приезжала к Грегу, меня поражала почти непроглядная тьма на улицах. Были ли освещены подъезды внутри, я тогда не знала – повязка была слишком плотной.
Моё внимание снова зацепилось за голографическую рекламу. На сей раз это была пропаганда семейного сожительства:
«Успешный брачный контракт – залог процветания в будущем».
«Государственная финансовая поддержка новообразованным семьям. Усиленный соцпакет. Удвойте свои шансы достичь успеха!»
Два разных баннера, и в обоих – это слово. Успех. О необходимости стремиться к нему нам напоминали буквально на каждом шагу. Пожалуй, это понятие я слышала в своей жизни чаще каких-либо других. Ещё начиная с интерната. Оно впиталось в моё сознание, а может, и в кровь. Успех стал мерилом, определителем всей моей жизни. Но что он вообще такое?
Я подумала о том, что чем бы ни являлся
