Григорий Адамов - Тайна двух океанов

Испарина покрыла лоб капитана, когда в ночной тишине, в своей каюте, на объятой сном подлодке, он вдруг пришел к этим выводам. «Нельзя!.. Нельзя идти в ремонте без резервов во времени, – думал он. – Надо еще скорее, еще напряженнее работать. Сберечь хотя бы эти восемь – десять часов. Но что можно еще требовать от команды, не знающей ни сна, ни отдыха, столько дней работающей на последней, кажется, черте своих уже истощенных сил»? Капитан ничего не мог придумать. Драгоценные часы короткого отдыха уходили в этих тревожных размышлениях, и побудка застала капитана с воспаленными от бессонницы глазами. Он вышел из подлодки, охваченный жгучим беспокойством, и торопил людей, еще не размявших свои не отдохнувшие за короткую ночь тела, торопил скорее-скорее приниматься за работу. Он испытал истинное наслаждение, когда увидел результаты работы Скворешни за эту ночь.

Скворешня взял на себя ночное дежурство у электролебедки, медленно подтягивающей дюзовое кольцо на его размягченной нижней петле. Но у лебедки делать было, в сущности, нечего, и Скворешня весь сосредоточился на очистке кормовой части от металлических наростов, бородавок, застывших луж, струек и капель, которые остались на ней после того, как дюзовое кольцо было сорвано взрывом со своего места. Работа была очень трудная, утомительная. Термит применить здесь было невозможно. Инструменты тупились и ломались, электродрели, маленькие электропилы, электроструги быстро крошились.

В конце концов Скворешня переходил на ручные инструменты, с которыми он пускал в ход свою необыкновенную физическую силу и нередко добивался больших результатов.

Перед утренней побудкой дюзовое кольцо оказалось уже совсем близко от кормы корабля, и место для него было очищено и готово для насадки. Но внутри кольца находилось еще немало обломков газопроводных труб с острыми рваными краями. Скворешня перешел на работу по их удалению, стремясь закончить ее к тому моменту, когда электролебедка притянет дюзовое кольцо вплотную к корме.

Скворешня и сейчас развивал неистовую энергию, как будто у него не было бессонной, изнурительной ночи. Его кипучая работа так заразительно подействовала на всю дюзо-вую бригаду, только что приступившую к работе, что невозможно было удержаться и не присоединиться к ней.

И, когда Корнеев отыскал капитана, чтобы сообщить ему, что собирается, согласно вчерашнему распоряжению, отправить Марата и Павлика с трос-батареей на глубину, он нашел его среди бригады дюзовцев, за яростной работой у дюзово-го кольца.

– А сколько осталось Марату, чтобы закончить ремонт щита и сети управления? – спросил капитан, не поднимая головы и не отрываясь от дела.

– По графику бригады, в порядке соревнования, примерно еще часов семь-восемь.

– С ним работает Павлик?

– Да.

– Передайте им обойм – и Марату и Павлику – мою личную просьбу закончить эту работу как можно скорее против бригадного графика. После этого пусть отправляются. И вас прошу, товарищ Корнеев! Скорее… Скорее… Напрягите все силы, все остатки своих сил! Мы не имеем резервов времени. Через полчаса приходите в мою каюту со старшим лейтенантом, профессором Лордкипанидзе, Чижовым, Семиным, Козыревым – я объясню вам положение.

Марат и Павлик были немного огорчены задержкой их экспедиции за электротоком, к которой они уже начали готовиться. Но личная просьба капитана, переданная им Корне-евым в несколько торжественном, многозначительном тоне, подействовала на них необыкновенно возбуждающе, и они горячо, с приливом новой энергии, принялись за работу.

В назначенное время к капитану пришли все, кого он просил.

– Товарищи, – обратился капитан к собравшимся, – по графикам бригад, мы сможем выйти в поход девятнадцатого августа. Для похода останется только четверо суток. Это в обрез – как раз столько, сколько нужно, чтобы прибыть во Владивосток точно двадцать третьего. Но у нас не остается никаких резервов времени. Малейшая случайная задержка может сорвать все. Надо еще более ускорить ремонт. Надо иметь для запаса хотя бы часов десять. Просто сказать об этом команде – не годится. Боюсь перетянуть струну. Но вот Скворешня показал выход. Он дает пример своей работой, он заражает энергией свою бригаду, она тянется за ним, старается не отставать. Результаты налицо: бригада работает как никогда. Прошу вас, товарищи: будьте таким же примером для своих бригад, и мы наверняка скопим себе необходимый резерв. К вам, Лорд, еще одна просьба. Лейтенант Кравцов уже достаточно окреп и мало нуждается в вашем уходе. Добавьте к какао что-нибудь из вашего медицинского, диетического арсенала, чтобы повысить его питательность и укрепляющие свойства, и затем прикажите наполнить этим какао термосы тех, кто работает снаружи подлодки. Для работающих внутри организуйте разноску через каждые час-два такого же питания в стаканах… Все, товарищи! За работу! И пусть каждый из вас делает то, что он в силах сделать. Да, еще одно… Товарищ Семин, вы сейчас, вероятно, будете читать сегодняшний номер газеты? Выделите особо ночную работу Скворешни. Не оставляйте ее до завтрашнего. Сведения о ней получите у Козырева сейчас же. По местам, товарищи!

Прозвучал дробный, торопливый стук в дверь.

– Войдите! – громко сказал капитан.

Показалось взволнованное лицо Плетнева. Он быстро вошел в каюту, закрыл за собой дверь и торопливо направился вокруг стола к капитану. Его лицо было красно; глаза блестели среди находившейся в непрерывном движении сети морщин, в руке он держал телеграфный бланк.

– Весьма срочно. Правительственная, – проговорил Плетнев, задыхаясь, как после бега, и подавая радиограмму капитану.

Уже после первых прочитанных слов на истомленном лице капитана отразилось необычайное волнение. Наклонившись над радиограммой, он впился глазами в ее текст. Его волнение немедленно передалось всем участникам совещания. Застыв на местах, они не сводили нетерпеливых глаз со своего капитана, лишь изредка перебрасываясь короткими вопросительными взглядами. Капитан быстро пробегал строки радиограммы.

Наконец он оторвался от нее и обвел глазами присутствующих. Глаза излучали какую-то необыкновенную радость.

Он порывисто встал и тихо, словно не доверяя себе, своей выдержке, произнес:

– Товарищи… – Голос его пресекся. Он глубоко вздохнул и вновь произнес уже окрепшим голосом: – Товарищи! На нашу долю выпало необычайное счастье. Мы получили радиограмму от Центрального Комитета нашей партии. Я оглашу содержание радиограммы.

Все встали, словно подхваченные ветром, взволнованные, с сразу помолодевшими лицами, и застыли, подавшись вперед, к капитану. Он читал, руки его чуть заметно дрожали, и белый листок радиограммы колыхался над столом: