Юрий Никитин - Чародей звездолета «Агуди»

– Зря вы, Валерий Гапонович, худаете. Женщины, чтобы выглядеть молодыми и стройными, всегда держатся поближе к нам… упитанным.

– Ага, – сказал Сигуранцев злорадно, – а пингвины – это просто растолстевшие ласточки… когда-то и мы умели летать, верно? Что там слышно на международной арене? Кто еще высказался, что мы – гады полосатые, что Россию надо оккупировать и навести в ней порядок?

– Над ними гром пока не грянул, – проговорил от своего стола Карашахин тоскливо. – Идиоты… Да над ними тучи еще гуще, плотнее! Когда грянет, у них там все разметет!.. А они… слепцы, эх!

Сигуранцев и Босенко переглянулись. Я понимал их взгляды, только вчера Карашахин положил мне на стол памятную записку по поводу исламских группировок за рубежом, особо отметил абзацы о некой новинке: албанской преступности. Крутые ребята, закончившие воевать в Косове, двинулись в Западную Европу. Успешно там обжились. Для начала буквально смели одряхлевшую мафию, той не по зубам тягаться с боевиками из Армии освобождения Косова, албанцы захватили практически всю торговлю наркотиками, весь игорный бизнес, всю проституцию и всю торговлю оружием. Вырученные деньги вкладывают в строительство, создавая для «своих» прекрасные жилые кварталы и целые города, куда итальянская полиция страшится подойти даже близко.

В Англии албанцы повели себя настолько круто и жестоко, что британская полиция сразу признала свою беспомощность, вслед за нею признались в неумении справиться герои Скотленд-Ярда. Проституция в Англии на девяносто пять процентов уже в руках албанских боевиков, а это такие деньги, что боевики наладили бесперебойную поставку молодого мяса для половых нужд из Восточной Европы, хотя все чаще угрозами, побоями и пытками принуждают самих затерроризированных англичанок браться за такую работу.

В короткие сроки девяносто процентов героина, что поступает в Англию от тех же албанских наркопоставщиков, стали распространяться только через албанских боевиков. По Англии прокатилась серия убийств крупных поставщиков контрабандного оружия, и вот уже вся подпольная торговля оружием – в руках албанцев. Начались в массовом порядке вымогательства, шантажи, киднепинги, крупные кражи, ограбления банков, мошенничества, сравнимые только по масштабам с «чеченскими авизо». Ни полиция, ни Скотленд-Ярд, ни даже национальная армия не в состоянии справиться со стремительно растущей угрозой: закон чести албанских боевиков требует хранить «бесу», то есть закон молчания, и здесь уже ничто не в состоянии ее нарушить, «беса» намного крепче итальянской «омерты». Да и на всю Англию не отыскать и десяток людей, что могли бы служить переводчиками или прослушивать телефонные разговоры албанских военизированных группировок.

– Грянет, – сказал Сигуранцев, – грянет…

Новодворский спросил тревожно:

– Это вы о чем?

– О всемирной системе демократии, – сказал Босенко со злорадством в голосе. – Трещит, трещит…

Посмотрели на меня, я сказал невесело:

– Трещит, однако то, что приходит на смену, не радует, ох как не радует! Лучше уж демократия…

Сигуранцев кашлянул, сказал негромко:

– Вообще-то албанские гангстеры появились на международной арене еще лет десять назад. Тогда охраняли турецких и курдских наркоторговцев, но вскоре сами взялись контролировать наркотрафик, а потом и расширили. Могу сказать с полной ответственностью, что это не просто всплеск. Албанская преступность в Западной Европе и США… – да-да!… стремительно идет в гору. Уже сейчас «коза ностра», якудзы и триады, а также смехотворная русская мафия – это дети, ворующие мороженое, в сравнении с грозной и все растущей мощью албанских боевиков. А свои жилые кварталы у них есть уже в Англии, Германии, Италии, Франции, Швейцарии, Норвегии, Чехии, США…

Я поморщился:

– А жилые кварталы при чем?

Он посмотрел на меня очень пристально, словно старался внушить мне какую-то мысль.

– Мне показалось…

– Креститься надо, – ответил я сварливо и указал взглядом на Новодворского, что раскладывал на моем столе бумаги. – Чтоб не казалось. Какие-то идеи появились? Вякайте вслух.

Сигуранцев сказал удивленно:

– Как вы нас, силовиков, странно понимаете, господин президент! Подозрения, намеки… Обидно даже!

Я усмехнулся, наши взгляды сомкнулись, я мысленно велел ему остаться для приватного разговора, Сигуранцев чуть наклонил голову. Похоже, и без моей подсказки собирался это сделать.

Новодворский поднял голову, взгляд с неудовольствием скользнул по сухощавой фигуре поджарого министра госбезопасности.

– А без тащить и не пущать нам не обойтись?

– Тащить и не пущать, – сказал Сигуранцев легко, – это епархия нашего Игната Соломоновича. А я больше по пятой колонне работаю. Приходите как-нибудь к нам! Я вам камеры для допроса покажу.

Новодворский поджал губы:

– Не интересуюсь.

– Зря, – проговорил Сигуранцев почти ласково, – зря, Валерий Гапонович.

Бледное пятно наметилось в тучах, стали видны плотные сгустки, а все небо показалось гигантским рентгеновским снимком прокуренных легких. Свет истончился и растаял, небосвод от края и до края темный, без единого просвета, затянутый плотными низкими тучами. Здесь фонари не горят, мальчишки с рогатками позаботились, но дальше площадь освещена ярко, чуть ли не по-праздничному, эти гяуры электричество не берегут, а ведь это нефть, которую высасывают из земель, принадлежащих правоверным.

Гасан ощутил прилив ненависти, сердце сразу с готовностью застучало чаще, сообщая, что обеспечит мышцы кровью, да будет он свиреп и силен, тело не подведет, а дух его в руках Аллаха. За спиной он слышал сдержанное дыхание Мустафы, а дальше, знал, в тени крадутся Ибрагим, Сулейман и Гарай-Рахим.

По ту сторону хорошо освещенной площади к небу рвется остроконечное здание кирхи, все из заостренных линий, углов, устремленное ввысь, похожее на кристалл из раствора соли. Вокруг кирхи свободно, раньше устраивались шумные празднества, богослужения, теперь тихо, однако задача не стала проще: с какой бы стороны ни пытались проникнуть в церковь, их заметят. Поговаривают, что снова работают телекамеры, что фиксируют любые передвижения вокруг церкви. Правда, удалось натравить местных борцов за права человека, те через суд доказали, что такие наблюдения ущемляют права человека, и телекамеры отключили… но кто знает противника, могли тайком подключить снова, у этих неверных нет чести, говорят одно, а делают другое.

Кирха огромная, то ли раньше верующих было больше, то ли, как говорит мулла, неверные вымирают от болезней за свои грехи, в самом городе треть квартир уже пустует, потому и кирха выглядит заброшенной. Но раньше, как говорит мулла, здесь кипела жизнь, в праздники вся площадь перед церковью бывала заполнена венчающимися парами, а друзья и свидетели толпились в переулках…