Михаил Фиреон - Нф-100: Долгая осень

-Она может умереть от истощения - отвечала наставница - но хуже, если в ее нервной системе произойдут необратимые изменения...

-Рин - обратился к ней старый лорд - вы не хуже меня знаете, что это не первый раз, когда мне приходится выбирать между личными предпочтениями и перспективами. Сэр Бенет нужен нам чтобы остановить тот бардак, который начнется после этой ночи. Передел сфер влияния и власти. Взятки, анархия, криминал. Нам не справиться без него.

-Есть риск, что ее мозг не выдержит - пояснила леди-наставница - если бы здесь был магнитно-резонансный сканер, я могла бы сказать точнее.

-Рин.

-Да мой лорд - кивнула наставница и раскрыла свой саквояж. Звякнула игла, зашуршал силиконовый провод капельницы. Наставница Салет еще немного постояла над лежащей на диване все еще облаченной в доспех Тирэта, с пистолетом на ковре рядом, Марисой. Казалось, и без того острые черты лица писательницы заострились еще сильнее. Глаза впали. Веки и губы истончились и, казалось, что сквозь них просвечивают тонкие, голубоватые молнии кровяных капилляров. Наставница подвинула лампу, взяла в ладони запястье Марисы, умелым движением закатала рукав. Проведя большим пальцем, наощупь нашла тонкую, едва различимую, слабо пульсирующую вену, вставила в нее иглу и, сложив руки на коленях, села рядом. Когда никто не видел, леди-наставница Ирина Салет, профессор нейропсихофизиологии королевской медицинской Академии, которая сама легко могла бы стать канониссой этого престижного учебного заведения и самой могущественной волшебницей города, позволяла себе сбросить маску спокойной и мудрой силы. Она молилась.

Прошла минута, две. Бледная от усталости и бессонной ночи, твердо решившая, что она досидит до рассвета, Райне вздрогнула. Что-то менялось в окружающем мире и, прислушавшись, она поняла, что это часы. Мятник сам собой вздрогнул и качнулся на магнитной подушечке. Райне вскочила и подбежала к большим напольным часам, толкнула рукой беспомощно вздрагивающий механизм. Стрелки сдвинулись с мертвой отметки без семнадцати минут двенадцать.

-Ха! - улыбнулась Райне. Но пока искажение еще было слишком сильным, и маятник качнулся несколько раз и снова упал в вертикальное положение.

-Часы пошли! - она вернулась к дивану и с веселой ласковостью, схватила детектива за руку - вот соня! Вставай уже!

И побежала сообщить всем, что скоро наступит рассвет, оставив Вертуру одного, подумав что он просто очень устал и теперь крепко спит.

Но он и не собирался просыпаться. Ему снились прекрасные и яркие сны. Поврежденное искаженными законами физики и термодинамики восприятие порождало бесконечные и завораживающие образы. Он видел все. Прошлое, настоящее и будущее. Одно за одним проносились тысячелетия, и он проживал их все. Каждую секунду без остатка, то как человек, то как дикий зверь, то как ветер, то как протекающий под лучами неведомого, озаренного чужим светилом мира ручей. Он мчался через все эти жизни и тут же, улетая по бесконечной реке Творения, где пространство это глубина и ширина, а время - ее континуум, забывал их. Каждая секунда в реальном мире была тысячелетием его сна. Он видел все, он знал все, все вокруг было настолько прекрасно, безмятежно и бесконечно, что он не хотел возвращаться. Выбежавшая из комнаты Райне не заметила, что за те часы, что он провел в доме лорда Динмара, его руки стали холоднее. Касаясь его пальцев, она решила, что в комнате просто холодно, и, никому ничего не сказав, просто укрыла его вторым пледом. Но сейчас, ближе к рассвету, уже было заметно, что его губы начали белеть, а сердечный пульс на висках и шее стал едва различим. Он просто не хотел просыпаться от этого глубокого, бесконечно яркого и прекрасного, порожденного его заглянувшим за грань человеческого восприятия разумом сна, и его подсознание давало органам приказ - сбавлять свой ход. Его тело умирало, отключая само себя.

Легкий румянец побежал по бледным щекам Марисы. Ее губы дрогнули во сне. Ей снилось, что она великая волшебница и живет в замке на горе среди всех ветров и может попасть из него в любую точку мира. Полет стал ее мечтой. Нет, не тот полет, когда падаешь с дерева и не тот, который ощущают отчаянные воздухоплаватели, поднимающиеся на воздушном шаре в небо. Полет перемещения. Когда на какой-то миг замедляется время, что-то неизменно меняется в твоем организме, словно за одну миллиардную долю секунды тебя разобрали на мельчайшие частицы и собрали заново, восприятие обостряется до такой степени, что ты чувствуешь каждую эту частицу себя и окружающего мира. И раз - и ты уже в другом месте. Ей не хотелось просыпаться, но препарат брал свое, пробуждая Лунную Королеву от ее вечного летящего сна. Мариса открыла глаза и тут же зажмурилась. В реальности все было не так радужно как во сне. В комнате было холодно, резкий свет раскаленной газовой лампы болезненно резал глаза. Одновременно хотелось и не хотелось спать. Писательница пролежала еще миг и резко села на диване так, что едва не опрокинула стойку с капельницей.

-Леди Салет! - воскликнула она и, заметив иглу в руке, с возгласом выдернула ее и поежилась - брррр, как холодно!

-Плащ - протянула ей плащ наставница. Мариса схватила его, скатала в комок на коленях и прижалась к нему лицом. Ее глаза горели безумным огнем разбуженного посреди ночи, очень уставшего за день человека.

-Сейчас принесу завтрак - коротко сообщила наставница и вышла.

-Чтоб был свет - строго приказал электрикам маршал Джон Гарфин.

-Хоть педали крутите - ткнул им пальцем Эрик Гарфин.

Снаружи громыхнуло. Из парка раздались предостерегающие крики.

-Рельсовая артиллерия. Пристреливаются. - вернулся из другой комнаты вооруженный подзорной трубой князь Колле Старший - вот кто-то точно пойдет под трибунал.

-Дожить бы - нахмурил густые как у отца брови Эрик Гарфин.

Вторая болванка попала в стены дворца, вспыхнула, пробила двухметровую кладку и ушла в подвал. Те, кто был близко к месту удара, попадали на землю, сбитые воздушной волной мчащегося со скоростью пять километров в секунду снаряда. Со звоном посыпались выбитые стекла. Электрики - двое измазанных пылью и грязью людей с горящими светлыми глазами бросились вниз, в подвал к большому, укрытому от бомбардировки двухметровой плитой из сплава свинца вольфрама и титана распределительному щиту. В раздумье зачесали лица. Паровые генераторы были слишком слабы. К тому же обмотка первой турбины сгорела еще в полночь - когда повысился фон искажения. Стояли на месте и торсионные диски. Неровно мерцали лампочки сеток концентраторов солнечного излучения, что были подложены под землей по всей площади маршальского парка. Под лунными лучами они были бесполезны.