Клиффорд Саймак - Американская фантастика. Том 2

Дверь отворилась, и он увидел перед собой прелестную женщину, такую, какой представлял себе ее всегда. Протянув руку, она втащила его внутрь, захлопнула за ним дверь и привалилась к ней спиной.

— Джей, — выдохнула она. — Джей Виккерс.

Он хотел что-то сказать, но не смог. Стоял, смотрел на нее и думал: «Все неправда. Ложь. Это не может быть правдой».

— Что случилось, Джей? Ты же должен был мне позвонить.

Он непроизвольно протянул к ней руки, и она почти в отчаянии бросилась в его объятия. Они стояли, прижавшись друг к другу, и каждый ощущал, что нашел опору в своем несчастье.

— Вначале я решила, что ты просто-напросто свихнулся, — сказала она. — Ты мне столько наговорил по телефону из этого висконсинского городка, что я решила, будто с тобой неладно и ты заговариваешься. А потом стала вспоминать всякие странные вещи, о которых слышала или читала…

— Спокойно, Энн, — сказал он. — Ты не обязана мне все пересказывать.

— Джей, ты никогда не думал, что ты не совсем человек? Нет ли в тебе чего-то необычного, чего-то нечеловеческого?

— Да, — ответил он. — Я часто так думал.

— Я была уверена в этом. В том, что ты не совсем человек. И это к лучшему. Ведь я тоже не совсем человек.

Он еще сильнее прижал ее к себе. И пока она оставалась в кольце его рук, он чувствовал, что не одинок. Две бедные души, затерянные во враждебном человеческом мире, они могли рассчитывать друг на друга. И хотя между ними не могло быть любви, они должны объединиться против этого мира.

Зазвонил телефон на столе, но они не слышали его.

— Я люблю тебя, Энн, — сказал он, и та часть мозга, которая не была им самим, а оставалась холодным сторонним наблюдателем, напомнила ему, что он не вправе ее любить. Невозможно, аморально и абсурдно любить кого-то, кто ближе сестры, чья жизнь когда-то была частью твоей жизни и снова вскоре станет ею в облике иной личности, которая, может, и не будет подозревать об их существовании.

— Я вспоминаю, — сказала Энн, — но не могу вспомнить, — казалось, ее мысли где-то далеко. — Может, ты поможешь мне?

Он задал вопрос, и губы его похолодели от страха:

— Что ты хочешь вспомнить, Энн?

— Прогулку с кем-то. Я пытаюсь, но не могу припомнить его имя, хотя четко представляю его себе, несмотря на прошедшие годы. От большого кирпичного здания на холме мы спускались в долину. Был ясный весенний день, потому что дикие яблони были в цвету, пели птицы. Я никогда не совершала такой прогулки, но отчетливо помню ее. Приходилось ли тебе, Джей, вспоминать то, чего никогда не происходило на самом деле?

— Не знаю, — ответил Виккерс. — Быть может, воображение. Какая-то ассоциация с прочитанным.

«Вот и все, — подумал он. — Вот оно подтверждение моих подозрений».

Их было трое, сказал Фландерс, три андроида, разделившие между собой одну человеческую жизнь. И эти трое были он, Фландерс и Энн Картер. Ведь Энн вспоминала о долине в тех же выражениях, что и он, но он был мужчиной и помнил, что гулял с женщиной по имени Кэтлин Престон, а так как Энн была женщиной, она должна была гулять с мужчиной, имени которого не помнила. А если она и вспомнит имя, оно не будет истинным. Ведь и он гулял с девушкой, которую звали не Кэтлин Престон, а иначе.

— Но это не все, — сказала Энн. — Я знаю, о чем думают другие, я…

— Прошу тебя, Энн, — сказал он.

— Я никогда не пыталась узнать их мысли, а вдруг поняла, что могу их читать. Я делала и делаю это бессознательно. Я наперед знаю, кто о чем будет говорить. Я знаю их возражения прежде, чем они выскажут их. Знаю, что им нравится. Именно поэтому я хорошо веду дела, Джей. Я проникала в человеческие мысли и до того дня, когда впервые заподозрила в себе этот дар. Я сознательно проверяла себя, Джей, я могу читать мысли!

Он сжал ее еще сильнее и подумал: «Энн — телепат, из тех, кто может разговаривать со звездами».

— Кто мы, Джей? — спросила она. — Скажи мне, кто ты?

Телефон продолжал звонить.

— Потом, — сказал он. — Не так уж это плохо. Даже чудесно. Я вернулся, потому что люблю тебя, Энн. Я не хотел возвращаться, но не смог. Потому что не вправе…

— Молчи, — прервала она. — Ты сказал сейчас самые нужные слова. Я молилась, чтобы ты вернулся. Когда я узнала, что что-то не так, я испугалась только одного — что ты не сможешь вернуться, что с тобой произошло самое страшное. Я молилась, понимая, что не должна этого делать, и чувствовала себя лицемеркой, ведь я неверующая…

Телефон звонил все пронзительнее.

— Телефон, — сказала она.

Он отпустил ее, она подошла к дивану, уселась, сняла трубку, а он стоял и рассматривал комнату, пытаясь привести в порядок мысли.

— Тебя, — сказала она.

— Меня?

— Да. Кто-нибудь знает, что ты здесь?

Он покачал головой, но подошел. Уже взяв трубку, он не спешил подать голос, пытаясь сообразить, кто мог позвонить ему сюда.

И вдруг его охватил страх, он покрылся холодным потом, ибо понял, что только один человек мог находиться на другом конце провода.

Голос произнес:

— Говорит неандерталец, Виккерс.

— С дубинкой и прочим? — спросил Джей.

— С дубинкой и прочим, — ответил Крофорд. — Нам следует утрясти одно дельце.

— В вашей конторе?

— На улице вас ждет такси.

Виккерс зло засмеялся и спросил:

— Как давно вы ведете меня?

Крофорд фыркнул:

— С Чикаго. Страна нашпигована анализаторами.

— Вы узнаете много нового?

— Иногда.

— И по-прежнему верите в ваше секретное оружие?

— Конечно. Но…

— Сознайтесь, как другу, — сказал Виккерс.

— Нам следует поговорить со всей откровенностью, Виккерс. Я действительно хочу этого, поторопитесь. — Крофорд повесил трубку.

Виккерс отнял трубку от уха и положил на рычаг.

— Звонил Крофорд, — сказал он Энн. — Он хочет поговорить со мной.

— Все нормально, Джей?

— Да, да, нормально.

— Ты вернешься?

— Вернусь, — сказал Виккерс.

— Ты знаешь, что делать?

— Теперь знаю, — сказал Виккерс. — Знаю.

48

Крофорд восседал в кресле рядом со столом. Виккерс вздрогнул, увидев кресло, в котором сидел несколько недель назад, когда приходил сюда вместе с Энн.

— Рад вас снова видеть здесь, — сказал Крофорд. — Рад, что мы снова вместе.

— Вас должно радовать, как идут дела, — сказал Виккерс. — Вы более любезны, чем в нашу последнюю встречу.

— Я всегда любезен. Я неизменно любезен, даже когда испуган или зол.

— Что же вы не схватили Энн Картер?