Юрий Манов - Не мир принес

Потом Белов вспомнил сценарий Домбровского. Конечно, от всех этих Джонни, Ненси, «понтиаков» и прозрачных бассейнов в подсветкой за километр несет голливудщиной, но вот эта идея вечной страсти, что-то в этом есть, определенно есть. И сюжет, коп выслеживает сам себя, днем он человек, устраивает ловушки, сидит в засадах, оберегая покой любимой, а ночью превращается в зверя, и все эти ловушки легко обходит. Что же имел в виду этот поляк, да упокоит его католический Господь его католическую душу, когда говорил, что знает, как убить зверя? Белов почувствовал, как глаза его закрываются, широко зевнул и покрепче прижался к Галине.

Зверь понял, что настало его время. Все, теперь никаких преград! Проклятого камня, излучавшего древнюю мистическую силу, больше нет, никто не помешает ему, и ничто не помешает! А тот вонючий старикашка, решивший, что может тягаться с ним, со зверем, мертв. Что ж, старикашка хотел увидеть зверя вблизи, он доставил ему такую радость напоследок. Он с огромным удовольствием заглянул старикашке в глаза, исполненные ужаса, перед тем как с наслаждением перегрызть ему глотку.

Зверь с наслаждением потянулся, постепенно обретая контроль над телом, чувствуя, как волны мощи накатываются на него одна за одной. Самка пошевелилась и во сне обняла его поперек груди.

— Ой, что, что это?.. — громко сказала Галина, просыпаясь.

Белов вдруг громко застонал, рванулся и сполз на пол, тело его забилось в конвульсиях…

— Боря, Боренька, что с тобой?! — закричала женщина, включая свет. Тут же она закричала снова, Борис корчился в судорогах, по спине его прокатывались бугры мышц, ногти, вернее, уже когти скребли по лаку паркета. — Борька, ну что же это такое, Боря! Я в «скорую» позвоню, потерпи, Боренька.

Белов вскочил на ноги, глаза его горели дьявольским огнем, руки-лапы тряслись, из края рта-пасти хлопьями падала густая слюна. Он, шатаясь, добрался до стула, на котором были сложены его вещи, и схватил пиджак, пистолет вывалился из кобуры и тихо стукнулся о паркет…

— Ты не сделаешь этого! — прорычал зверь вслух, уже понимая, что хочет этот человечишка, оказавшийся не таким уж и слабым. — Покорись, иначе ты убьешь и себя.

— Ну и черт с ним, — сказал Белов, стирая слюну с уголка рта.

— Идиот, ты ведь не будешь жить, — снова закричал зверь, неожиданно понимая, что это — не бравада, что этот смертный на самом деле готов прострелить свою голову, нет, их общую голову. Он усилил натиск, стараясь завладеть всем телом, но страх, ужас, сводящий, сковывавший все его члены, мешал ему победить. Внезапно он понял, что больше всего, по-настоящему он любил не Галину и не тех остальных самок, что сводили его с ума многие века, а жизнь. Да, он со всей возможной страстью любил жизнь, существование во всех возможных ипостасях. А этот ненормальный Белов уже взводил затвор, а эта самка, из-за которой он мог сейчас лишиться драгоценной жизни, только сидела на своем диване, прикрывшись одеялом, и дико орала.

— Брось орать, идиотка, да останови же ты его в конце концов… — призвал в отчаянии зверь.

— Боря, не надо, Боря! — закричала Галина, а Белов уже подносил пистолет к виску.

— Постой, погоди! — как за соломинку попытался ухватиться зверь. — Давай договоримся, ну зачем нам умирать, подумай? Я согласен, я больше не буду претендовать на твою самку, ты победил, она останется тебе. Я уйду, уйду внутрь, навсегда, навсегда-а-а-а, — завизжал зверь.

Белов на секунду остановился и глянул на Галину:

— Нет, он вернется. Он обязательно захочет вернуться. Прости, Галя, но так надо. Я люблю тебя, прощай… Эх, жаль, глушителя нет, Ванечку разбужу…

Приехавший врач «скорой» подтвердил предположение милиционеров о самоубийстве. «Следователь прокуратуры Белов застрелился из своего табельного пистолета системы „Макаров“ дома у сожительницы Чащиной Галины Ивановны. Причина суицида — сильный психологический стресс после недавнего ранения и продолжительной болезни».

— Поплачь, милая, поплачь, — нежно гладил рыдающую Галину по плечу старенький доктор в очках. — Слезы, они помогают. Любила его? Сильно? Тогда ничто, кроме слез, и не поможет. Жалко их, служивых. Сегодня уже третий за ночь. Такой вот торк сильный, а то ли еще будет…

Часть пятая

И СНОВА ЗИМА

Глава 1

СТАРЫЕ ЗНАКОМЫЕ

Телефон зазвонил, Васинцов схватил трубку, одновременно глянув на часы. Полвторого ночи, они с ума сошли!

— Командир, выручай! — прохрипело в трубке, связь была хреновая.

— Юдин, мать твою, ты что, сдурел?! Ты на часы-то глянь!

— Прости, командир, но тут такое дело…

— Денег, что ли?

— Да какие деньги, денег мешок! Отмазка нужна. Мы тут с ребятами за городом зависли в бане, в хорошей компании. Если моя звонить будет, скажешь, что я на задании?

— Не могу, — тихо сказал Васинцов.

— Что?! И тебя? — искренне удивился Юдин.

— И меня…

— Эка, брат… — Юдин замолчал, не зная, какими словами выразить свое сочувствие. — Ты это, особо-то не переживай, не ты один. Крушилина вон тоже прихватило, и Дзюбу с супругой вместе. А Карина как?

— Карина пока нормально, еще врет потихоньку.

— Ну ладно, привет ей передавай, — сказал Юдин и отключился.

— Кто там? — спросила Карина спросонья.

— Да Юдин это, никак не угомонится. Опять с девками загулял, а жены боится. Теперь отмазку ищет.

— Вот дурак, ведь женился недавно, и чего ему не хватает? И девка такая видная.

— Видная, да дура, — откровенно сказал Васинцов. — Думает, вышла замуж за «грифа», и весь мир в кармане. Хоть бы бельишко мужу простирнула, а то рубашка вечно словно жеваная, как у холостяка. Он как-то ей намекнул, а она: «Я когда замуж выходила, домохозяйкой не нанималась». Ну ладно бы училась или работала, а то сидит целыми днями перед зеркалом, красоту наводит или с дурами такими же по телефону болтает. Знаешь, чем она Юдина на ужин кормит? Пиццей, заказанной по телефону, ей даже пельменей сварить лень. «Я, когда замуж выходила, кухаркой не нанималась», — очень похоже передразнил Васинцов голос юдинской супружницы. — Каждый вечер — пицца, представляешь? А опоздает Юдин на ужин хоть на полчаса — скандал, пивом от него пахнет — трагедия, с друзьями на рыбалку соберется — в слезы и рыдает, как выпь. По выходным она изволит в лучших ресторанах ужинать в вечерних платьях. А знаешь, какие сейчас цены в приличных ресторанах? Юдин уж обзанимался у кого только можно, только что на паперти не сидел. А она все равно воет, все ей денег мало, мечтает, чтобы Юдин охранником в банк пошел. Прикинь, «гриф» — охранник. Засмеют же! Нет, не ужиться им вместе.