Джон Мини - Фактор жизни

Арланна.

Том попытался встретиться взглядом с Кордувеном, но другие зрители заслоняли обзор.

Похоже, кристалла нет.

Если бы люди Кордувена справились с делом, кристалл был бы уже здесь.

– Ты уверен, что тебе удастся достать его? – спросил Том перед началом всего.

– Мои люди – профессионалы, – ответил Кордувен…

Теперь уже получалась совсем парадоксальная ситуация.

Кордувен не мог двинуться ни на шаг без Тома; Тому был необходим кристалл.

Выражение лица леди Даринии спокойно: крупным планом ее глаза, они неестественно неподвижны.

– Леди Сильвана выберет наказание для мальчика. Широко открыв синие глаза, дочь оценивающе разглядывает Тома.

Широко раскрытые, голубые глаза. Чистый молодой голос:

– Может быть, отнять у него руку?

– Прекрасно, – говорит леди Дариния. – Прежде чем доставить его во дворец, отрубите ему руку.

Бесстрастный взгляд серых глаз.

– Все равно – какую.

Почему судебный процесс начат с этой иллюстрации?

А именно из-за того, о чем говорил тогда Тэт: Однорукий был мучеником за правое дело, и толпа наверняка это знала.

Между тем дисплей показывал пузырящуюся жировую ткань, поднимающийся вверх дым от сгоревшей крови, режущий инструмент и пронзительно кричащего молодого Тома Коркоригана.

– Обвиняемая…

Засветились триконки, в письменной форме показывая то, что произносила Арланна.

– …Сильвана Лирголан, бывшая леди Сильвана…

Далеко-далеко вверху, на самой высокой части потолка, из центра мембраны пошли световые круги.

– …Совершенные преступления: измена народу…

Медленно поднимается ярко освещенный крест из железа и графита.

– …против человечности…

Крест опускается вниз.

Ее лицо попало на дисплеи, и у Тома мелькнула мысль, не случилось ли это по ошибке: привязанная к распятию, с разметавшимися чудесными светлыми волосами, она было невыразимо прекрасна.

О Сильвана! Он был прав, что пришел сюда.

Заговорила представительница защиты.

– Этот судебный процесс несправедлив уже тем, что его исход предрешен. Мы стоим в преддверии новой эпохи, перед лицом мира, построенного отважными людьми, – она повысила голос, заглушая поднявшийся в зале ропот. – Да, у тех, кто правил раньше, были ошибки… Но мы не должны повторять их ошибок, товарищи сограждане. Представители обвинения будут утверждать, что она виновна; но мы должны признать, что подзащитная оказалась под давлением определенных обстоятельств…

На дисплее появился представитель обвинения.

– Требования защиты вынуждают нас показать это, пусть оно и кажется несправедливым…

Изображение сменилось: вновь показали Сильвану.

Том затаил дыхание, боясь, как бы не выскочило из груди сердце.

Сильвана вскрикнула.

Том вцепился рукой в свою ляжку, с силой впился пальцами в плоть. Зрители вокруг затаили дыхание: даже после многих лет насилия такие жестокие кары потрясали…

Десять тысяч железных прутьев и графитовых волокон, по мере того как магнитное поле распятия выталкивает их наружу…

Он со всей силой прикусил губу, ощущая во рту соленый вкус крови.

…проникают в тело Сильваны, корчащееся в центре крестовины…

Донеслось приглушенное рыдание. Рядом с Томом женщина спрятала лицо под капюшоном.

…и кровь ее стекает струйками, капая с прутьев, пока она умирает.

На дисплее снова появился обвинитель:

– Это виртуальное изображение, полученное с помощью находящегося в нашем распоряжении Оракула, показывает, что подсудимая не только, вне всякого сомнения, виновна, но и даже сам вид наказания, которому она должна подвергнуться в ходе суда, уже предопределен…

– Ваше преподобие? – послышался рядом тихий голос.

– Мир вам, – Том скрестил пальцы в мудру. – Я всего лишь молюсь.

И это была почти правда.

– Поскольку мы уже знаем, – продолжал обвинитель, – что обвиняемая будет казнена, нам остается лишь провести эту процедуру!

Выродки!

Другая Сильвана, реальная, неотрывно смотрела на виртуальное голографическое изображение. Никакой паники; хотя нет и надежды на смягчение приговора.

А диалог «защита – обвинение» продолжался, хотя Том теперь улавливал лишь обрывки фраз.

– …рассматривая это прежде всего как… в соответствии с доводами обвинения… Судьба заставила ее принять решение…

– …защита не доказала… вынуждены будем признать ее виновной… так велит Бог… и вынести приговор трибунала, тот, который мы уже видели…

– Я дам тебе знать, – сказал тогда Том Кордувену.

– Это небезопасно. – Кордувен был все время мрачен: ему предстояло рисковать жизнями своих людей.

Но Том отрицательно покачал головой:

– Может быть, выход на связь и не проявится так явно, как в тот раз. Только достань мне этот проклятый кристалл!..

О Сильвана! О распятие!

«Я не смогу сделать это без кристалла», – говорил себе Том.

У него действительно не было таких сил. Но не было и выбора.

Глава 67

Голубое пламя.

Этого не должно происходить.

Тот барьер.

Прорваться сквозь него.

У груди – жар.

У меня нет кристалла.

Люди, сидящие рядом, потянулись ближе, как будто хотели помочь, затем отпрянули. На лицах их появился страх, а голубое пламя уже скользило по лиловым одеяниям Тома.

У меня есть кристалл. Но он не действовал. Так ведь?

Засунув руку под рубашку, он раскрыл талисман и достал кристалл, спрятал его в ладони. Даже через нуль-гель чувствовалось исходящее от него тепло, а уж когда он вскрыл оболочку и извлек кристалл из нуль-геля!..

Жеребенок остался разделенным на две половины: одна – на шнурке, другая упала под рубашку, поверх которой были надеты одежды священника.

Рука просто горела.

Он снова положил кристалл в талисман, закрыл его, но без нуль-гелевого футляра.

– Вперед, Том! – скомандовал он себе.

Теперь не было уже никакого барьера, и поэтому он рывком бросился вперед, расстегивая легко снимающиеся застежки, его лиловая одежда спадала с плеч, и янтарные лучи резали воздух, и кто-то пронзительно кричал.

Высоко вверху левит-диски судей меняли свои формы: у них появлялись грани, из них лился свет. По периметру запускались поисковые сканеры и нейроспиндлеры. Приводились в боевое состояние фемтоорудия…

Вперед!

Десятки лучей брызнули в ответ во все стороны, зрители начали прятаться за сиденья. Некоторые запаниковали и устремились к пандусам, но первых тут же сразило наповал.