Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 10

— Тогда поверь мне на слово, Джен. Подобный спутник — уникальное явление. Мы смотрим на нечто, являющееся практически двойной планетой, а ведь обитаемых планет, вокруг которых летает что-нибудь крупнее нескольких камней, очень мало. Если ты сопоставишь этот газовый гигант с его огромной системой колец, являющийся шестой планетой, и этот громадный спутник у третьей — о которых правдиво, вопреки всем ожиданиям, говорили легенды, тогда планета, на которую ты сейчас смотришь, должна быть Землей. Немыслимо, чтобы она оказалась чем-то иным. Мы нашли ее, Джен, мы нашли ее!

90

Шел второй день постепенного приближения к Земле. За обедом Блисс зевнула.

— Мне кажется, мы только и делаем, что подлетаем к той или иной планете, а потом столь же медленно от нее удаляемся. Недели тратим, целые недели.

— Отчасти это потому, — стал объяснять Тревайз, — что Прыжок опасно совершать слишком близко к звезде. Но мы так плетемся потому, что я не хочу оказаться перед лицом очередной возможной опасности слишком быстро.

— Помнится, ты уверял: «Я чувствую, что нас не остановят».

— Это так, но я не хочу во всем полагаться на предчувствия. — Голан посмотрел на содержимое ложки, прежде чем отправить ее в рот, и сказал: — Что-то я заскучал по альфианской рыбке. Мы ведь там только три раза попировали.

— Жаль, — согласился Пелорат.

— Что поделаешь, — пожала плечами Блисс, — мы побывали на пяти планетах и покидали каждую из них столь поспешно, что не имели времени пополнить запасы пищи или как-либо их разнообразить. Даже тогда, когда продукты можно было без проблем раздобыть, как, например, на Компореллоне или Альфе, и, вероятно…

Она не договорила, поскольку Фаллом, бросив на Блисс быстрый взгляд, закончила за нее:

— На Солярии. Вы не пробовали нашу еду? Там она прекрасна. Так же, как на Альфе. И даже еще лучше.

— Я знаю это, Фаллом, — ответила ей Блисс. — Но на это просто не было времени.

Фаллом печально посмотрела на нее:

— Увижу ли я Джемби когда-нибудь вновь, Блисс? Скажи мне правду.

— Увидишь, если мы вернемся на Солярию.

— А мы когда-нибудь туда вернемся?

— Я не могу так сразу сказать, — замялась Блисс.

— Сейчас мы летим к Земле, верно? Это та планета, откуда, как ты говорила, мы все ведем свое происхождение?

— Откуда ведут свое происхождение наши предшественники.

— Я уже знаю слово «предки».

— Да, мы летим к Земле.

— Зачем?

— Разве не хотел бы любой человек увидеть мир своих предков?

— Я думаю, это скорее касается вас. Вы все так взволнованы.

— Мы никогда не были здесь раньше. Мы не знаем, чего ожидать от Земли.

— Мне кажется, тут что-то большее.

Блисс улыбнулась:

— Ты уже поела, Фаллом, милая, так почему бы тебе не пойти в свою каюту и не порадовать нас небольшой серенадой на флейте? Ты все прелестней на ней играешь. Давай, давай. — Она легонько подтолкнула Фаллом, и та вышла, но в дверях обернулась и задумчиво взглянула на Тревайза.

Он посмотрел ей вслед с явной неприязнью:

— Это существо, что же, мысли читает?

— Не называй ее «существом», Тревайз, — резко сказала Блисс. — Она что, читает твои мысли? Ты можешь ответить?.. Нет, не читает. И Гея тоже. Это недоступно даже адептам Второй Академии. Чтение мыслей в прямом смысле невозможно и не будет возможно в ближайшем будущем. Мы можем распознавать и интерпретировать эмоции и, в некоторой степени, управлять ими, но и это не простое дело.

— Откуда ты знаешь, что ей неподвластно то, что тебе кажется невозможным?

— Я имею право так утверждать, поскольку обладаю определенными способностями.

— Возможно, она просто управляет тобой, так что ты остаешься в неведении о том, на что она способна.

— Образумься, Тревайз! — воскликнула Блисс, закатив глаза. — Даже если она обладает необычными способностями, она ничего не может сделать со мной, ведь я не только Блисс, но и Гея. Ты по-прежнему забываешь об этом. Ты представляешь себе, что такое ментальная инертность целой планеты? Неужели ты думаешь, что один изолят, каким бы талантливым он ни был, мог преодолеть ее?

— Ты не знаешь всего, Блисс, так что не будь столь самоуверенна, — угрюмо пробурчал Тревайз. — Эта тв… Она с нами не так уж давно. Я за такое время только научился бы слова составлять, а она уже в совершенстве владеет галактическим и фактически освоила почти весь его словарный запас. Знаю, ты помогала ей, но я хотел бы, чтобы ты это прекратила.

— Да, я говорила тебе, что помогаю ей, но я также сказала, что она удивительно умна. Настолько умна, что я рада была бы, чтобы она стала частицей Геи. Если мы присоединим ее к себе, пока она еще достаточно молода, то сможем многое узнать о солярианах, так чтобы постепенно ассоциировать всю Солярию. Это было бы очень полезно для нас.

— И тебя не беспокоит, что соляриане — патологические изоляты, даже по моим понятиям?

— Они не будут такими, став частью Геи.

— Я думаю, ты ошибаешься, Блисс. Я думаю, что солярианский ребенок опасен и что мы должны избавиться от нее.

— Как? Выбросить ее через шлюз? Убить ее, размельчить и добавить к нашим запасам пищи?

— Ох, Блисс, ну что ты такое говоришь! — всплеснул руками Пелорат.

А Тревайз поморщился:

— Да уж, действительно, сказанула. — Он прислушался на минуту: флейта играла и играла, и Тревайз перешел на полушепот. — Когда все это кончится, мы должны вернуть ее на Солярию и лишний раз убедиться, что соляриане навечно отрезаны от Галактики. Мне было бы еще спокойнее, если бы они были уничтожены. Я не доверяю им и боюсь их.

Блисс ненадолго задумалась и сказала:

— Тревайз, я знаю, что ты обладаешь умением приходить к правильному решению, но я также знаю, что ты с самого начала испытывал антипатию к Фаллом. Я полагаю, это может быть следствием того унижения, которое ты пережил на Солярии и из-за которого возненавидел планету и ее жителей. Поскольку я не имею права вмешиваться в твое сознание, я не могу это утверждать наверняка. Пожалуйста, пойми, что, если бы мы не взяли Фаллом с собой, мы до сих пор оставались бы на Альфе — наверное, нас бы уже похоронили.

— Я все понимаю, Блисс, но даже так…

— А ее разум достоин восхищения, а не зависти.

— Я не завидую ей. Я боюсь ее.

— Ее ума?

— Нет, не только, — в задумчивости закусил губу Тревайз.

— Чего же тогда?