Николай Полунин - Роско планета Анджела
— Но как же, Роско, ты должен помнить, там в ущелье… ты меня сам потом лечил.
— Только это? Больше ничего? Припомни.
— Только… нет, еще… вот. — Протянула розовый флакон. — Только это уже не нужно. И потом, я бы все равно этим не воспользовалась. С тобой.
— Что это?
— Такое средство… тайное, женское. Считается, что если дать это мужчине, он наверняка будет твой. Роско, клянусь тебе, я бы никогда…
— Что с этим делают?
— Пьют. Несколько капель.
— А если все выпить — умрешь? Или выпьет сама женщина?
— Ки-волшебство никогда не убивает. Но ведь не надо, чтоб за тобой ходили толпы. Или мужчина стал зверем. — Анджелка покраснела, пряча глаза.
— Решено. Пьем на двоих. Я хочу за тобой ходить толпой. И чтобы мы оба стали зверьми друг с другом.
(«И чтоб отвязался Чагар. Все, что мог, я сделал. Надо же, использовать не хотела, а с собой взяла».) Я люблю тебя, Анджи, — сказал он, отпивая свою долю. Во флаконе была жидкость без запаха. «Даже не горькая», — подумал он.
Анджелка растерянно моргала, потом протянула руку.
Они подождали.
Ничего не случилось.
Роско, склонившись, поцеловал Анджелку, говоря:
— Я люблю тебя, Солнечная, и ты моя самая настоящая: жена навечно. Поднимайся, пора. Я разбужу Чагара, он на первом этаже.
…Два остроконечных столба в тумане Роско видел уже давно. Он только недоумевал, где третий. Они приблизились, и стало ясно.
— Смотрите, Ник, это символ многого, что происходило на нашей Земле.
Колокол Древних лежал на боку, придавленный третьим столбом. От него откололся край.
— Что ж, символы разрушаются.
— Что это, Роско? — Закутанная в свои меха Анджелка невольно попятилась от глыбы. Пар дыхания оседал крупинкамм льда. — Как тут холодно, — пожаловалась она. — Даже в Дни Буранов у нас такого…
— Пусть лежит, — проскрипел Чагар. — Трогаемся, Роско, нет времени.
Они прошли еще более двух стандарт-часов по однообразной черно-серой равнине. Вокруг было прежде всего холодно, потом — темно, а потом… пусто.
«Как пусто, — думал Роско, поддерживая Анджелку, — пусто, пусто. Вон там, прямо над головами, через солнце, — Серпантин. Вон там, четверть оборота влево — Ущелье Розовых елей. Вон там, справа… еще что-то. Что там сейчас? Пусто, пусто…»
Он наткнулся с размаху на спину Ника Чагара.
— Об этом ты говорил? — Рука с тесаком указала в светящийся арочный вход.
— Да, пусти-ка вперед. Анджи, держись с дядей Ником.
Шестиугольные выпуклые плитки блестели, стены широких, как площади, улиц и протяжных, как улицы, площадей светились и переливались, и шесть высоких, как скалы, дверей…
Были закрыты. Закрыты.
Закрыты! закрыты! закрыты!
В изнеможении он уселся под крайними. Земля устроила последнюю каверзу. Следовало ожидать. Куда годятся его выведанные секреты. Наплевать ей. Светлой и доброй. Как захотела, так и сделала. Все. Пришли.
— Роско, что ты там бормочешь?
— Пришли. Все.
— Как же все, милый?..
Смех Наставника Скина был больше похож на карканье. Он возник рядом с ними, в тех же грязных тряпках, которые, кажется, стали еще грязнее.
— Как же ты мог забыть, мой мальчик, главную истину, что решает только Земля. Только она! Вы ушли, не попрощавшись, это невежливо. Можете сделать вторую попытку. Я жду. Ну, кто первый? Может, ты, старик? Вы, красави…
Роско сделал движение, и у Наставника обе кисти повисли, как перчатки. Наставник стоял мгновение, мягко сложился и упал, тихонько подвывая. Потом снова послышался смех-карканье:
— Зря ты меня мучишь, мой мальчик. Только Наставник Скин может тебе помочь еще. Я ведь просто пришел попрощаться. Но Земля послушает только Наставника… — Он еще побормотал и захрипел, пряча раздробленные руки под мышками.
— Что он говорит?
— Он говорит… — Роско отвечать не хотелось. — Он говорит, что я дурак. Он говорит, что я понадеялся на непреложное правило Земли: пока не окончится Переселение, Северные Ходы открыты. Секрет, — не охотно пояснил. — Цена этому секрету… Ну, я подумал, раз люди уходят все, то пока хоть один остался — значит, идет Переселение… Сами видите.
Он плюнул в стену, в которой мутно отражались они все.
— Я могу обратиться, — прошелестел Наставник Скин. — Шестой раз. Моя очередь… Только попроси… Понимаешь, мой мальчик, ты меня только попроси… на прощанье, а?.. папе Скину…
— Так что ж ты его так, — ругнулся Чагар, отпихивая Роско плечом и нагибаясь к Наставнику.
— Роско, любимый, не проси, — торопливо зашептала Анджелка, — чем хочешь тебя заклинаю, не проси, пускай мы тут сгинем, я буду с тобой, правда, только не проси…
— Ты, — допытывался стоящий рядом с Наставником на коленях Чагар, приставив тому к горлу острие своего тесака. — Ты, правда, можешь? Ну, обращайся давай, а то ведь что Роско тебе сделал, — тьфу. Я — Чагар, мы умеем такое, что даже у вас никому не снилось. Обращайся, ну! О смерти, как о благе, молить станешь… Обращайся к своей Земле!
Роско вдруг увидел, как они, оказывается, похожи — Наставник Скин и Ник Чагар. Как братья. Он не успел додумать эту мысль, как пришла другая: «Запах! Откуда такой знакомый запах?!»
Розы-лала-веретенник. И еще свежесть, как в грозу. И тихое, тоже знакомое потрескивание.
— Огни! — взвизгнула Анджелка, хватая Роско за рукав и пытаясь оттолкнуть прочь. — Огни! Уходи, любимый! Спасайся!
— Ну нет, девушка, — Нока позволила себе усмехнуться. — Он спасаться не побежит. Он сейчас в атаку бросится, уж я его знаю. Да, Роско, боевитенький мой?
Нока стояла в своей белой распашонке и шортах, а вокруг нее вился хоровод светящихся шариков. Казалось, холода для нее не существует.
— Роско, драгоценненький мой, не бросайся, не надо. Я ведь тоже пришла попрощаться, и только. А ему не верь, — обратилась к Чагару и показала на корчащегося Скина. — Он врет! Он всегда врал, таково уж было его служение Земле. Другого очередь была, не его. Тот… ушел. Вы с ним встретитесь, наверное…
Роско, замершему в полупрыжке, почудилось, будто силуэт Ноки слегка колышется. От беспрерывного огненного мельтешения, наверное.
— Не-ет, Роско, наблюдательненький мой, — Нока погрозила своим длинным безупречным пальцем, — не почудилось. Ах ты, бедненький, всегда ты был для меня прозрачненький. Таким и остался. Роско. Любименький. Помнишь, да? Травка, старая дорога? Мур-мур, Роско, дружочек?
— Пусть эта женщина замолчит! — Анджелка за визжала так, что и у Роско, и у Чагара, и у полумертвого Наставника Скина заложило уши. — Пусть она не смеет касаться моего мужа!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});