Юрий Никитин - Земля наша велика и обильна...

Я взглянул на часы, пора, посмотрел в зеркало и вышел. Юлия улыбнулась, заметила и оценила правильно повязанный галстук, что еще на месте, даже не сбился набок.

В коридоре ко мне пытались пристроиться с вопросами Лукошин и Лысенко, пришлось сказать честно, что у меня важный разговор, к ним подойду позже, а пока идите, идите, идите. В смысле, по своим делам.

Перед входом в зал пусто, только двое парней в джинсовых костюмах остановились рядом с дверью и старательно изучают схему эвакуации при пожаре. Я уже научен, что в нашем мире ничего не делается вот так случайно, по спине пробежал холодок, наши или нет, охраняют меня или прибить хотят, с напряженными мышцами едва не деревянным шагом миновал дверь и шагнул в комнату, именуемую гордо залом, обычно здесь собираются делегаты, сейчас у противоположной стены сложены ящики от фирмы «Iron man», ближе к полностью тонированным и вдобавок плотно завешенным окнам три стола с легкими стульчиками.

Еще двое крепких парней сидят на ящиках у самого входа, очень неудобное место, хотя в зале вроде бы достаточно пустых не только мест, но и столов. Зато контролируют входящих, тоже понятно. Это теперь понятно, раньше бы не обратил внимания. Трое ребят и одна девушка расположились в самом центре. Ребята и девушка слишком уж хороши, ну совсем не тянут на увлеченных политикой, мускулы так и выпирают из-под пиджаков, а женщина при макияже и женских аксессуарах, красивые груди и округлые плечи говорят о долгих тренировках в фитнес-центрах, а теперь я догадываюсь, что, вполне возможно, не только в фитнес, но и в таких, где ударом ломают кости, выворачивают руки, умеют уходить от пуль и стрелять в ответ с обеих рук.

У глухой стены за столом одинокий господин средних лет, эдакий моложавый Джеймс Бонд, перешагнувший пенсионный рубеж, но все еще деятельный, активный и не забывший, как выпрыгивать из автомобиля и в прыжке стрелять из гранатомета.

Он поднялся, я приблизился, остановился, глядя на него вопросительно. Он улыбнулся, показывая ослепительно белые зубы.

– Меня зовут Иван Антонов, – представился он. – Иван Игнатьевич Антонов…

– Не очень удачно, – ответил я. – Имена родители подбирают не наугад, а чтобы хорошо звучало вместе с отчеством. В России никто не назовет сына Иваном, если самого зовут Игнатом. Игнат Иванович – другое дело.

Он улыбнулся еще шире, развел руками.

– Да, это серьезный прокол. Тем более досадный, что над программой работают и выходцы из России.

Мы сели напротив, не пожимая друг другу рук, что и понятно, незнакомым руки не подают в приличном обществе, вдруг он да Чикатило переодетый, а я уже приличный, уроки этикета беру, раз уж дают на халяву.

Парни в нашу сторону даже не взглянули, но женщина встала и подошла с видом заправской официантки, милая такая девушка с усталым крестьянским лицом, заспанная, слегка помятая, поинтересовалась слабым голосом, желаем ли выпить или чего-то еще. Я не стал выяснять, что она имеет под этим чего-то еще, глядя на двух зрелых мужчин, заказал легкий обед и кофе, обязательно горячий и с сахаром, господин Антонов попросил принести стакан сока, но обязательно свежеотжатого. Официантка почему-то обиделась, ушла, усиленно двигая крутыми, как конский круп, бедрами. Мне показалось, что переигрывает, изображая официантку, ну да ладно, никто и не делает вид, что верит.

Оставшись наедине, некоторое время молча рассматривали друг друга, наконец «мистер Антонов» улыбнулся еще шире, вот она, тренировка на гамбургерах, произнес с чувством:

– Прежде всего позвольте поздравить с прекрасно выбранной идеей. Уже и в России мало кто сомневается, что президентом станете вы. Но это сразу всколыхнет весь мир! Вы не подумали, что такое решение разом не только перекроит карту планеты, но и всю цивилизацию? И не в течение сотен лет, как это бывало раньше, а вот так сразу?

– Подумали, – ответил я коротко.

– Да? Хорошо, а как, по-вашему, должно отреагировать правительство Соединенных Штатов?

Я пожал плечами.

– Немедленно.

– То есть?

– Америка окажется прижата к стене, – объяснил я. – Ей хотелось бы затянуть решение этого вопроса, создать многочисленные комиссии и долго обсуждать неожиданное предложение. А потом, если и принимать, то на известных усло­виях…

– Так-так, – поторопил он, – пока все верно. А дальше?

– Но наши восточные соседи, – сказал я, – Китай, Япония и весь исламский мир, уже сейчас встревожены программой партии националистов. Боюсь, там не просто следят за рейтингами и подготовкой к президентским выборам, но и начинают готовиться. Так что Америке, если не хочет увидеть китайские танки в Европе, придется поторопиться.

Он всплеснул руками.

– Но… как?

– Просто принять Россию в качестве одного из штатов, – ответил я. – Правда, для одного великовата, все-таки Россия, или, как говорят демократы, «эта страна», и сейчас в несколько раз крупнее США, придется ее разделить на сотню новых штатов. Или на десяток. Не думаю, что Восточную Сибирь надо расчленять на штаты. А если и придется, то не больше чем на три-четыре… Словом, если Россия войдет в состав США, ни Китай, ни Япония не рискнут протянуть лапы. Правда, исламские государства все же попытаются, у них-де единоверцы и потому стратегические интересы, но это уже дело Америки, что она им позволит, а что не позволит. Конечно же, мы будем вместе с нею защищать… эти земли.

Он неотрывно смотрел мне в глаза, стараясь прочесть что-то еще, помимо простых и ясных слов, ведь политики если говорят ясно, то ищи двойной, а то и тройной смысл, а также примерно шесть вариантов истолкования.

– И каков будет статус этих… новых земель?

– Сюда, – ответил я с неохотой, – придется не просто «привлекать инвестиции», как пытается безуспешно делать нынешний президент, здесь надо предлагать заводы и фабрики вместе с землей! Безвозмездно, то есть даром. Дарить, навязывать принять в свое имущество обширные земельные угодья с населяющими те просторы деревнями… Каков их будет статус? Да любой! Отдаем фактически в рабство, в крепостные, просто надеемся на то, что в США рабства уже вроде бы нет, и к нашим… гм, уже новым вашим людям отношение будет мягче. Конечно же, они не вправе будут рассчитывать на все те блага, которыми пользуются жители Штатов сейчас. Может быть, вообще никогда не смогут… я говорю о нынешнем поколении, избалованном идеями своего превосходства из-за какой-то непонятной духовности, но уже дети, выросшие в других условиях, ставшие коренными американцами…

Он отмахнулся.

– Вы сами в это верите? Школьное образование так просто не повернешь. У вас сколько учителей? Семнадцать миллионов?.. Где мы в Штатах… да пусть и Англию пощиплем… наберем столько свободных учителей, да еще говорящих по-русски, чтобы в корне изменить мышление детей?