Фредерик Пол - Восход Черной Звезды. Эра осторожности

— Оставь меня в покое, черт побери! — орал Форрестер. — Нет. Или, да… Я не знаю! Я хочу убраться отсюда!

— Ваш возможный будущий наниматель, Человек Форрестер, — сказал коп, отпуская его, — недалеко. Он готов встретиться с вами.

— Пусть отправляется в ад! — прошипел Форрестер.

Но ему все равно пришлось пойти в направлении, указанном полицейским. Другого пути не было. А там его поджидал аэрокрафт сирианина. За ним Форрестер увидел что-то похожее на гриб или хромовую трубочку для мороженого. Выхлоп из сопел машины пригнул маковые головки в сторону Форрестера. Аппарат стремительно приближался. Форрестер застыл как вкопанный, заметив за стеклом скафандра ожерелье зеленых глаз. Это его сирианин. Какая-то блестящая вещь протянулась и ужалила его.

Форрестер очнулся на земле и смотрел на движения скафандра с реактивной тягой.

— Я не говорил, что готов вернуться и работать на тебя, — сказал он.

Но ответа не последовало. Вялое щупальце сирианина, так неожиданно ужалившее Форрестера, бессильно обвисло.

— И вообще, мне работа не слишком нужна, — пробормотал он, пытаясь закрыть глаза. Он понял, что сирианин ввел ему какое-то парализующее вещество. Форрестер не мог двигаться. И сирианин неожиданно начал изменяться. Он уже ничем не напоминал сирианина.

Глава 12

Через некоторое время Форрестер вновь обрел способность двигаться. Он обнаружил себя в флайере. Он беспричинно хихикал, наблюдая внизу идиллические сельские пейзажи.

Сзади раздался голос:

— Дорогой Чарльз, вы в порядке?

Он обернулся улыбаясь.

— Разумеется, только кое-что вылетело из головы.

— Что именно, дорогой Чарльз?

Он рассмеялся.

— О, например с сирианином. Последнее, что я помню, — это то, что он дал мне хорошую порцию гипнотика. Потом мы куда-то двинулись, и я не помню, как оказался здесь. И я не понимаю, почему ты так странно одета.

Эдна молчала, лукаво посматривая на него зелеными глазами.

Форрестер уже не мог смеяться.

— Это так неприятно, — сказал он. — Извини, я, наверное, снова что-то напутал.

Она была слишком занята, чтобы ответить. Девушка тщательно изучала приборную панель флайера, где на экранах высвечивался маршрут их полета.

— Дорогой Чарльз, — строго сказала она, — готов ли ты к выполнению запрограммированного задания?

— Какого запрограммированного задания?

Но этот вопрос стал ошибкой. Непереносимая боль, взрывом возникшая в его голове, разлилась по всему телу до кончиков пальцев и, круша нервную систему, эхом вернулась обратно. Он закричал. Это была знакомая боль. Он вспомнил. А также вспомнил о запрограммированном задании.

— Тебя зовут Эдна Бенсен. Ты хочешь, для шутки, чтобы я провел тебя на космический корабль. На борту я должен присоединить командный блок к корабельному компьютеру и никому об этом не рассказывать. Иначе шутка не получится. И тогда будет больно.

— Дорогой Чарльз, — пробормотал холодный, резонирующий голос, — ты готов к выполнению запрограммированного задания.

Боль исчезла. Форрестер устроился поудобнее. Самочувствие было отвратительное. Кружилась голова, подташнивало. Он был сломлен. Мозг его отказывался работать после всех этих испытаний.

Шутка Эдны вовсе не была смешной. В данный момент Форрестер просто ничего не соображал. Возможно, это и не была шутка — смотря как оценивать. Он чувствовал, что сходит с ума. Ужасная сонливость сочеталась со странной бессонницей. Он напоминал человека, который всю ночь не спал и теперь смотрит с ненавистью на ярко освещенное окно. Глаза слипались, но стоило их закрыть, как веки поднимались снова. Форрестер был напуган.

И он не мог сориентироваться во времени и пространстве.

Голова была абсолютно пуста. Он осознавал, что за бортом флайера простирается ночная тьма. Что случилось? Время убегало мимо его сознания. Его удивляли странно зеленые и блестящие глаза Эдны, но немного погодя это уже не выглядело странным. Иллюзия. Может быть, Эдна сделала ему инъекцию? Но зачем ей было это надо? Почему она все время повторяла свое имя? (Как будто он его плохо помнил.)

Разве он мог забыть девушку, одетую в странный сирианский скафандр, которая непрерывно его инструктировала, подкрепляя свои указания вспышками боли?

Он закрыл глаза, застонал.

Они летели над открытым пространством, но уже не на флайере. Временами он чувствовал какие-то прояснения. То он стоял на черной, высохшей, мертвой траве. То слышал металлический лязг открывающегося люка и шипение выходящего газа. Он открыл люк, пропихнул тело в конусообразном скафандре и присоединил какую-то коробку к приборной панели. И вот он снова снаружи, направляется к флайеру, а над головой сияют звезды.

Но где Эдна?

Он сел в кресло. Его голова раскалывалась от боли.

— Черт бы тебя побрал, — сказал он и заснул.

Когда он проснулся, флайер стоял на обочине ховер-шоссе, напротив конусообразного желтого шпиля. Двигатели не работали. Он сразу вспомнил это место. Именно здесь и проделал сирианин с ним операцию.

Он выбрался из кабины и глубоко вздохнул. С другой стороны дороги доносился визг шин пролетавших ховер-крафтов. Больше до него никаких звуков не доносилось. По всей видимости, наступило утро.

— Эдна? — громко позвал он.

Ответа не было. Но он его и не ждал, а только надеялся.

Двадцать четыре часа исчезли из его жизни, и он был голоден. Он порылся в карманах, пытаясь обнаружить остатки денег своего друга. Ничего. Разумеется, он этого ожидал. Его ресурсы были полностью выработаны. Денег не было. Кредит исчерпан, Витлоу, его учитель в мире Забытых Людей мертв, необратимо мертв. Форрестер подумал, что время стерло в людях этой эпохи всяческие инстинкты.

Он надеялся на Эдну, и только на Эдну. Он немного постоял, подумал и направился в ее кондоминиум.

Форрестер прекрасно понимал, пробираясь через дороги и увертываясь от проходящих машин, насколько призрачны его притязания на Эдну. Ее могло не быть дома, она могла его попросту не впустить.

Но она была дома и открыла дверь. Правда, не проявила никакого энтузиазма.

— Ты выглядишь ужасно, — сказала она, стараясь не смотреть ему в глаза. — Ладно, заходи.

Он присел, чувствуя себя не в своей тарелке. Дети внимательно смотрели на видеостену. Они взглянули на него и снова уставились на экран. Впрочем, Эдна поступила так же.

Форрестер прочистил горло. Помимо мыслей о еде и деньгах у него было к тому же страстное желание принять ванну. Он просчитывал варианты, при которых Эдна пригласила бы его на обед или, хотя бы, позволила умыться.