Юрий Брайдер - Гвоздь в башке. Враг за Гималаями. За веру, царя и социалистическое отечество

– Случайно. Подлечивался здесь после гастролей, вот и остался. Вы, стражи порядка, гибнете от бандитских пуль, а мы, артисты, от непонимания публики.

Никто из сослуживцев Донцова не погиб от пресловутой бандитской пули (от лихачества за рулем и от водки – другое дело), тем не менее он сочувственно кивнул и спросил, оглядываясь по сторонам:

– Нравится здесь?

– А почему нет! Публика тихая. Искусством не интересуются. Спиртными напитками не злоупотребляют. К администрации относятся с уважением. На некоторых и не скажешь даже, что они больные.

«Надо будет его через информационно-поисковый центр проверить, – подумал Донцов. – Очень уж шустрый. И глаза стеклянные, как у наркомана со стажем. Артист, одним словом…»

Беседуя подобным образом, они приблизились к клинике, состоявшей из комплекса зданий, на уровне второго этажа соединенных между собой застекленными галереями.

Первое здание, фасад которого был виден с улицы, являлось образчиком дореволюционного модерна, о чем свидетельствовали нарочито причудливые архитектурные формы, асимметричные оконные проемы и крыша, похожая на шатер хана Кончака.

Далее следовал выродок социалистического псевдоклассицизма, щедро украшенный монументальным порталом, помпезными колоннами и многочисленными барельефами, на которых чего только не было: и лавровые венки, и государственные символы, и обвивающие рюмку змеи, и скрещенные медицинские инструменты.

Этот эклектический триумвират завершала шестиэтажная коробка со стенами, щербатыми от осыпавшейся облицовочной плитки, с плоской крышей и ржавой пожарной лестницей – унылый памятник безвременья и застоя.

Каждое последующее здание объемом почти вдвое превосходило предыдущее, и их совместное созерцание наводило на грустную мысль о том, что по мере перехода от одной исторической эпохи к другой количество психов в нашей стране неуклонно возрастает.

– В каком корпусе это случилось? – принципиально избегая слова «убийство», спросил Донцов.

– Вон в том, самом последнем. – Шкурдюк пальцем указал на шестиэтажный параллелепипед. – Пятый этаж, третье окно слева.

Указанное окно ничем не отличалось от полусотни точно таких же окон-близнецов – голубенькие шторы, стандартная рама с облупившейся краской, простая, без всяких прибамбасов, решетка.

Имелись, правда, и кое-какие индивидуальные особенности, которые не могли не заинтересовать Донцова: проходящая поблизости пожарная лестница, и довольно широкий карниз, огибавший периметр здания как раз между четвертым и пятым этажами.

Взобравшись вверх по лестнице (или спустившись по ней с крыши), можно было перелезть на карниз и по нему добраться до окна. Но это выглядело просто только в теории. Стену от лестницы отделяли полтора метра пустоты, а идя по карнизу, пришлось бы, как говорится, держаться за воздух.

На деле такой головокружительный трюк мог исполнить лишь опытный каскадер. Или циркач.

– Вам по проволоке не случалось ходить? – спросил Донцов у Шкурдюка.

– Никогда, – категорически заявил тот. – У меня даже на стремянке голова кружится. Вестибулярный аппарат пошаливает.

«По причине увлечения самогонным аппаратом», – хотел было пошутить Донцов, но сдержатся.

Осматривать пожарную лестницу и карниз не имело никакого смысла. Если три дня назад там и были какие-нибудь следы, то ливший все это время дождь давно их уничтожил. В наставлениях по криминалистике правильно сказано – место преступления желательно осматривать непосредственно после преступления.

– Почему у вас почти все форточки открыты? – Донцов присмотрелся к окнам клиники повнимательнее.

– Погода стоит теплая, а городская котельная жарит, как в самые лютые морозы. К батареям не притронуться. Вот пациенты форточки и открывают. Чтобы не задохнуться.

– Тем не менее один ваш пациент задохнулся. Правда, по совсем другой причине… Кстати, нужно установить, была ли в ту ночь открыта его форточка.

– Так это, наверное, отражено в протоколе, который ваши коллеги составили, – сказал Шкурдюк. – Они там целый час что-то писали.

– Вы когда новых пациентов к себе принимаете, анализам чужой больницы доверяете? Вижу, что нет. Все по новой переделываете. Вот так примерно и у нас. Надеяться можно только на собственные глаза и уши.

– Хорошо, – произнес Шкурдюк без особого энтузиазма. – Лично опрошу всех, кто накануне посещал палату. Врача, медсестру, техничку. Хотя при чем здесь форточка, если на окне решетка…

– А при чем здесь ваши замечания, если следствие поручено вести мне?

– Извините дурака! – спохватился Шкурдюк. – Ляпнул, не подумав.

– Ничего страшного… Сами-то вы что по этому поводу думаете?

– Мистика! – Шкурдюк сделал страшные глаза. – Осмылению этот случай не поддается. Но лично я считаю, что без инопланетян здесь не обошлось. Или без астральных созданий.

– Неужели вы в эту чепуху верите?

– И не я один! Для чего тогда, спрашивается, ваш отдел создан?

– Могу ответить. Во всем, так сказать, массиве преступлений есть пять процентов, которые не поддаются раскрытию с помощью традиционных методов. Вот ими нам и приходится заниматься. Однако версии про инопланетян у нас заведомо не рассматриваются… Между прочим, а не вас ли я видел на днях в нашем отделе?

Вместо того чтобы сразу ответить на этот вполне невинный вопрос, Шкурдюк вдруг засвистел в два пальца и заулюлюкал. Целью этой психической атаки был здоровенный угольно-черный ворон, только что усевшийся на голую ветку ближайшего дерева.

– Достали меня эти твари! – Шкурдюк наклонился, отыскивая на земле какой-нибудь метательный снаряд. – Второй год с ними борюсь, и все без толку. Недавно одному генералу прямо на фуражку нагадили.

Едва только Шкурдюк ухватил подходящий камень, как ворон сорвался с ветки, и с хриплым карканьем улетел в глубь парка.

Заместитель главного врача по общим вопросам сразу успокоился, но Донцов свой последний вопрос повторять не стал.

Глава 4

Клиника изнутри

– Может, пройдем вовнутрь, – предложил Шкурдюк, легкая куртка которого не могла служить защитой от промозглого ветра.

– Сначала закончим внешний осмотр, – ответил Донцов. – Чтобы больше сюда не возвращаться… Как называется этот корпус? – Он кивнул на шестиэтажку, в которой некто, пока неизвестный, лишил жизни несчастного паралитика.

– Что-то я вас не совсем понял… – Шкурдюк слегка растерялся.

– На проходной нашего ведомственного госпиталя висит схема, где обозначены все здания. Например, кардиологический корпус, урологический корпус, морг и так далее. Здесь я такой схемы не видел. А в нашем деле необходима конкретность.