Джордж Мартин - Хроники тысячи миров (сборник)

– Да, – сказал Ройд. – Как вы сами видите, «Летящий сквозь ночь» очень… очень современен. Автоматизированный, саморемонтирующийся, большой. Он должен был быть таким, если мать хотела избавиться от необходимости иметь экипаж. Если помните, он построен на Ньюхолме. Я никогда там не был, но полагаю, что и наука, и техника там очень развиты. Подозреваю, что Авалон не смог бы построить такой корабль.

– И в чем же суть, капитан?

– Суть… суть заключается в компьютерах, Меланта. Мать хотела, чтобы они были исключительными. И они действительно такие. Центральные системы на кристаллических матрицах, лазерная память, сенсорные периферийные устройства и другие… дополнения.

– Ты хочешь сказать, что «Летящий сквозь ночь» является Искусственным Разумом? Ломми Торн догадывалась об этом.

– Она ошибалась, – продолжал Ройд. – Мой корабль не является Искусственным Разумом в том смысле, какой вы в него вкладываете. Но это нечто родственное ему. Мать потребовала встроить в компьютер устройства для копирования человеческой личности. Она заполнила центральный кристалл своими воспоминаниями, желаниями, извращениями, своей любовью и… ненавистью. Именно потому мое воспитание она целиком доверила компьютеру, понимаете? Она знала, что он воспитает меня так, как сделала бы это она, хвати ей терпения. Ввела она в него и некоторые другие программы.

– А ты можешь сам программировать компьютер, дружище? – спросил Д’Бранин.

В голосе Ройда звучало отчаяние:

– Я пробовал, Кэроли. Но я плохо разбираюсь в компьютерах, а программы необычайно сложны. По крайней мере трижды мне казалось, что я ее ликвидировал, но каждый раз она возникала снова. Это как компьютерный вирус, и я не могу ее локализовать. Она является, когда хочет, и уходит тоже. Как дух, понимаете? Ее воспоминания и личность так переплетены с программами, которые поддерживают жизнь «Летящего», что я не могу избавиться от них, не уничтожив центральный кристалл. А это было бы моим концом. Я никогда не смог бы записать новые программы, а без компьютеров мой корабль перестанет функционировать – двигатели, системы жизнеобеспечения, вообще все. Мне придется покинуть «Летящий», и это убьет меня.

– Ты должен был нам рассказать это раньше, дружище, – заметил Кэроли Д’Бранин. – На Авалоне есть много кибернетиков, и некоторые из них – выдающиеся умы. Мы могли бы тебе помочь. Могли бы дать тебе высококвалифицированных советников. Ломми Торн могла бы тебе помочь.

– Кэроли, я уже пользовался услугами экспертов. Дважды я приглашал на борт специалистов по компьютерным системам. Первый из них сказал мне то, что я повторил вам сейчас: избавление от вируса невозможно без ликвидации всех программ. Второй учился на Ньюхолме и считал, что, возможно, сумеет мне помочь. Мать убила его.

– Ты постоянно что-то скрываешь от нас, – сказала Меланта Йхирл. – Я понимаю, каким образом твой кибернетический дух может в нужный момент открывать и закрывать воздушные переборки. Но как ты объяснишь происшедшее с Лесамером?

– В конце концов вина ложится на меня, – ответил Ройд. – Одиночество подсказало мне решение, которое оказалось страшной ошибкой. Я думал, что смогу обеспечить вам безопасность, даже если среди вас будет телепат. Я уже перевозил других пассажиров, наблюдая за ними и предотвращая опасные поступки. Если мать пыталась вмешаться, я нейтрализовывал ее действия из главного центра управления. Обычно это помогало. До этого полета она убила только пять человек, причем трое из них погибли, когда я был еще молод. Именно так я и узнал о матери, узнал о ее существовании на моем корабле. В той группе тоже был телепат. Однако я должен был предвидеть, Кэроли. Моя жажда жизни обрекла вас всех на смерть. Я переоценил свои возможности и недооценил страх матери быть обнаруженной. Она наносит удар, оказываясь в опасности, а телепаты – это непрерывная угроза. Они чувствуют ее. Чье-то больное мрачное присутствие, говорят они, что-то холодное, враждебное и нечеловеческое.

– Да, – сказал Кэроли Д’Бранин, – именно это говорил мне Лесамер. И это было что-то чуждое, он не сомневался в этом.

– Ничего удивительного, что моя мать казалась чужаком телепату, привыкшему к знакомым образцам органических разумов. У нее ведь не человеческий мозг. Я даже не могу сказать, что она такое – комплекс кристаллической памяти или дьявольская сеть взаимосвязанных программ, контуров и души. Да, я могу понять, почему она казалась ему чужой.

– Ты все еще не объяснил, каким образом компьютерная программа может привести к взрыву человеческого черепа, – сказала Меланта.

– Ты носишь ответ на груди, Меланта.

– Мой шепчущий камень? – удивилась она, и в этот момент почувствовала под скафандром и одеждой холодное прикосновение камня. Смутное воспоминание заставило ее задрожать. Неужели камень ожил от одного упоминания о нем?

– Я ничего не знал о шепчущих камнях до тех пор, пока ты не рассказала мне о своем. Принцип здесь тот же самый. Псионическое воплощение, сказала ты. Значит, тебе известно, что псионическую силу можно аккумулировать. Центральная система моего компьютера является резонирующим кристаллом, гораздо большим, чем твой маленький бриллиантик. Я думаю, что на смертном одре мать впечатала в этот кристалл свой узор.

– Только одаренный псионическим талантом может впечатать свой узор в шепчущий камень, – сказала Меланта.

– Никто из вас никогда не спросил о причинах всего этого. Вы не спросили, почему моя мать так ненавидела людей. Видите ли, она родилась с даром, талантом. На Авалоне она, пожалуй, имела бы первый класс, ее талант берегли бы и хорошо вознаграждали. Думаю, она могла бы стать знаменитой. Возможно, она была даже сильнее первого класса, но не исключено, что получила такую силу только после смерти, оказавшись в компьютере «Летящего». Однако она родилась не на Авалоне. На Вессе ее дар сочли проклятием, чем-то чуждым и ужасающим, и решили от него вылечить. Для этого использовали наркотики и электрошок, а также постгипнотическое внушение, после которого ее рвало каждый раз, когда она пыталась воспользоваться своим даром. Впрочем, были и другие, менее деликатные методы. Разумеется, она не утратила своих способностей, она потеряла лишь умение эффективно использовать их, рационально контролировать. Талант остался ее неотъемлемой частью как источник стыда и боли, проявляющийся в минуты эмоционального напряжения. Пять лет постоянной опеки привели ее почти к безумию. Ничего удивительного, что после этого она возненавидела людей.

– А в чем состоял ее талант? Телепатия?