Юрий Рытхэу - Интерконтинентальный мост

И когда все трое — Ума, Петр-Амая и Френсис — показались на пути из гостиницы в дом Ивана Теина, он едва сдержался, чтобы не выбежать навстречу, и пока они дошли до дверей, он взял себя в руки и не сказал им ничего, не попрекнул, только заметил:

— Скоро в гостинице будет столько народу, что никакого спокойствия там не будет. Так что лучше живите здесь, пока не уедете в тундру.

— Большое спасибо, — со слабой и несколько виноватой улыбкой поблагодарила Френсис. — Мне, право, не хотелось бы причинять вам беспокойство.

— Какое тут может быть беспокойство! — воскликнул Иван Теин. — Если вы хотите знать. То я очень рад! Очень!

Он подошел к совершенно смутившейся Френсис, привлек к себе и погладил по голове. И, когда Френсис подняла глаза, то они были полны слез благодарности.

Не в силах сдержать своих чувств, Иван Теин вдруг заторопился:

— Вы тут располагайтесь, а мне надо одно срочное дело сделать.

Стараясь не показать своих повлажневших глаз, он заторопился в рабочую комнату.

Во время совместного ужина Иван Теин уже был прежним, как он считал, сдержанным, немногословным, но подчеркнуто внимательным к Френсис. Даже у мрачноватого в семейном кругу Петра-Амаи порой можно было уловить некое подобие улыбки. А что же касается Умы, то она, как ей казалось самой, давно не была так счастлива. Она видела сына помолодевшим, почти юношей, и сама от этого чувствовала себя так, словно вернулось далекое, уже давно прожитое прошлое, когда она радовалась возмужанию сына, превращению его из ребенка во взрослого мужчину.

И позднее, лежа рядом с мужем в спальне. Ума призналась ему в своих ощущениях. Иван Теин долго не отвечал. Ему немного было грустно: как бы ни было хорошо и радостно, в новой судьбе Петра-Амаи не все было ладно, и невольно вспоминалась первая любовь сына, его женитьба, рождение Марины. Тогда казалось, что это прочный, на всю жизнь союз, счастливый и светлый. Но не прожили они и пяти лет, как обозначилась какая-то трещинка. Что именно, об этом Ивану Теину, наверное, никогда не удастся узнать. Сам Петр-Амая в своих объяснениях о неудаче своей первой семейной жизни был противоречив и непоследователен. Лично Иван Теин считал, что это оттого, что современные молодые люди уж очень большое значение придавали чувствам. Это для них было главное. И, сталкиваясь по роду своей службы в сельском Совете со случаями разводов, Иван Теин все чаще слышал в качестве причины — отсутствие любви и даже недостаточную ее силу. При этом очень любили ссылаться на Маркса и Энгельса, на их слова о том, что брак без любви становится наказанием для обеих сторон и единственным выходом из этого является развод. Иногда расходились такие чудесные пары, словно бы самой природой созданные друг для друга. Иван Теин едва сдерживался, чтобы не крикнуть им в сердцах: «Больно грамотные вы стали!»

— Я очень рад за Петра-Амаю и Френсис, — медленно произнес Иван Теин. — Может быть, это именно то, что нужно нашему сыну: чтобы любовь была трудная, необычная.

— А что же будет с ребенком? — тихо спросила Ума.

— Что ты имеешь в виду?

— Ведь их брак официально не признан ни нашими, ни их властями.

— Что-нибудь придумаем, — неуверенно ответил Иван Теин. — Во всяком случае, надо сделать все возможное, чтобы Френсис родила в нашей стране. Тогда можно объявить ребенка советским гражданином.

— Как бы это было хорошо! — вздохнула Ума. — Почему-то я уверена, что будет мальчик. Я вижу его уже в маленькой пушистой кухлянке, играющего на берегу лагуны.

— В яранге хранятся старые санки с полозьями из моржового бивня, — вспомнил Иван Теин. — Вот они и пригодятся. Только надо смастерить новые палки с острыми наконечниками, чтобы хорошо отталкиваться от гладкого льда.

Иван Теин до утра почти не сомкнул глаз. Он чувствовал, что и Ума не спит, но не окликал ее, надеясь, что она в конце концов уснет.

Чтобы отвлечься от Петра-Амаи и Френсис, он пытался переключиться на мысли о своей книге, думал о приготовлениях к визиту высоких гостей, размышлял о том, что надо выкроить время и проверить ловушки и пасти, поставленные на песца и лису… А сон все не шел.

Вспомнились тревоги Метелицы. Начальник откровенно сказал перед отъездом, что его беспокоит, как бы чего не случилось во время визита высоких гостей. «Это было бы чудовищно, — мрачно произнес Метелица. — Не дай бог!»

Даже подумать об этом было страшно.

Иван Теин осторожно поднялся, попытался работать. Но мысли снова поворачивались к сыну и Френсис.

Потом послышалась осторожная возня Умы на кухне.

Петр-Амая и Френсис уезжали на крытом снегоходе. К нему была прицеплена грузовая нарта с багажом, состоящим в основном из книг и папок с бумагами.

Ума принесла Френсис свою длинную дорожную кухлянку, вышитую по подолу старинным фамильным орнаментом. Перед тем как дать ей надеть ее. Ума порылась в старинной шкатулке и достала небольшое изображение костяного улыбающегося божка. Через два длинных уха была протянута нитка из оленьих жил. Надевая ее на шею Френсис, Ума сказала:

— Это наш старинный семейный амулет. Его передала мне мать Ивана Теина, когда я носила в своем чреве Петра-Амаю. Говорят, что он предохранит будущего ребенка от всяких неприятных случайностей. Носи его…

— Большое спасибо, мама, — тихо поблагодарила Френсис.

Глава пятая

Огромный правительственный вертостат появился за холмами, словно вырвавшись из снопа низких солнечных лучей, и медленно полетел краем нового Уэлена, снижаясь по глиссаде над макетом-мостом, к причальной матче и посадочной площадке.

Иван Теин стоял в группе встречающих, неподалеку от вместительных парадных снегоходов, доставленных из Анадыря специально для этого случая.

Бетонная посадочная площадка, покрытая красным ковром, чуть задымилась снежной пылью, пока садился вертостат, и, когда замерли огромные прозрачные несущие винты, отодвинулась вбок дверца, в ней показалась знакомая спортивная фигура Председателя Президиума Верховного Совета СССР, известного врача-хирурга, руководителя крупнейшей клиники по пересадке органов, общественного деятеля. Он был в легкой пыжиковой кухлянке, с непокрытой, коротко стриженной седой головой. На темном худощавом лице выделялись большие внимательные глаза.

Пока он сходил по короткому трапу, за его спиной показались и сопровождающие его, и среди них Григорий Окотто.

Иван Теин сделал несколько шагов навстречу.

— Уважаемый Председатель Президиума Верховного Совета! Сердечно приветствую вас на земле древнего Уэлена!