Ирина Ванка - Секториум

При воспоминании о Мише настроение упало. При виде Миши — совсем испортилось. Он с остервенением мыл посуду, швырял ее в сушилку и ругался матом, если попадание было неточным.

— Хочешь, запишемся с тобой на какой-нибудь экзотический вид спорта? — начала я издалека.

— Мне хватает экзотики, — огрызнулся он.

— Знаешь, чего тебе не хватает? Воспоминаний о том, как шеф вынимал тебя по частям из вонючей пакистанской ямы. Кажется, она называется зинданом?

— Мне надо было остаться в том зиндане, — ворчал Миша. — Именно там мое место. Другого места на Земле для меня нет.

Потом он ушел. Я посмотрела на будильник, был второй час ночи. Если он не появится утром, значит запил. Если запил, значит, дела плохи. Если дела плохи, не пора ли мне «настучать» Индеру, пока этот несчастный влюбленный не стал алкоголиком, а самой вернуться в библиотеку. Должна же я понять, чем его пленило дитя? О Мишином вкусе я была более высокого мнения.

По счастью, худшие прогнозы не подтвердились. Следующей ночью в то же время Миша стоял на пороге с белой «дубиной» в руке.

— В ящик пялишься? — воскликнул он. — Сколько можно? — и безжалостно выключил телевизор.

Я стерпела несправедливость, потому что испытывала к этому человеку чувство безмерного сострадания, и потому, что по ночным каналам все равно смотреть нечего.

— На, любуйся, — он швырнул «дубину» на диван. Это оказался свернутый плакат на толстой бумаге. — Какой чистый цвет! Лучше фотографии! Вот что значит наша техника с немецкой печатью. Выглядит как живой!

На плакате был запечатлен Дибров в натуральную величину до пояса, сидящий в деревянном кресле.

— Ну и что? — удивилась я. — В технике «Кодак» он бы тоже не производил впечатления покойника.

— Ты не воткнулась, старуха! Это ж цветная распечатка с черно-белой трансляции! Я сам придумал систему распознавания. Я тебе отвечаю, цвет абсолютно естественный. Можешь сделать от меня подарок Ангелочку. Пусть повесит над койкой и мастурбирует. Ты ведь пойдешь когда-нибудь на работу?

— Я-то пойду, а вот к тебе возникнут вопросы. Передача-то и впрямь черно-белая. Фигня какая-то получилась.

— Пусть возникнут, — обрадовался Миша. — Я популярно отвечу. Ты, главное, передай и не забудь сказать, что от меня.

— Что-то мне не нравится такая идея.

— Почему? Взгляни, какой красавец! Упасть и не встать! Она кончит сразу, я тебе отвечаю! Нет, ты посмотри, посмотри на его рожу…

— Я смотрю, смотрю…

— И что ты можешь о нем сказать?

— Мужик как мужик. А что нужно сказать, чтобы ты успокоился?

— Кобелюга он, вот что! Похлеще, чем я! — произнес Миша шепотом, как будто, Дибров мог нас подслушать с плаката и подать в суд за клевету.

— Не думаю, что это возможно, — засомневалась я. — По этой части, вряд ли кто-нибудь способен тебя превзойти.

— Скажи мне, пожалуйста, откровенно, — попросил он, — как другу, что молодые девушки находят в таких порочных физиономиях?

— Не знаю, что порочного ты нашел в его физиономии. Не вижу причины, чтобы в такого товарища не влюбиться.

— И ты туда же?

— Почему бы нет? Лучше на свою физиономию в зеркало посмотри.

— И ты смогла бы влюбиться в телехимеру?

— Почему бы ни в химеру для разнообразия? Чем я хуже Анжелы?

— Ира, ты меня конечно, извини!..

— Почему я не могу, по-твоему, влюбиться в химеру?

— Вокруг него, знаешь, сколько влюбленных дурочек вроде тебя и Ангелочка!

— Ну и ладно. Мы же друг дружке не мешаем.

— Ты что, серьезно думаешь, вам светит?..

— Что? Мы же не собираемся замуж, и спать с ним никто не собирается, но помечтать-то приятно.

— Что-то я не воткнулся, — совершенно обескураженный Миша сел на диван рядом с изображением своего соперника. — Зачем мечтать о том, чего точно не будет? Использовать живого мужика, как орудие мастурбации? Использовать, выключить телевизор и все?

— Ты ему сочувствуешь?

— Значит, вот вы как с нами, мужиками?

— А вас, мужиков, никто не звал сюда вламываться. Ни через дверь, ни через телевизор. Но уж если влезли — терпите! Конечно, приятно иметь дело с живым человеком, но и в химере есть свои плюсы: не будет разочарований. Я бы не драматизировала твое положение.

— То есть, думаешь, она не поедет в Останкино, не засядет там под дверями?

— Ты же снимал Останкино с орбиты, ты же видел, какая там охрана! Заманчиво, конечно, засесть под дверями, но для этого надо быть конченой идиоткой.

— Не надо! Не надо! Ты видела, какая она девчонка? Как только он ее встретит…

— Миша! — разозлилась я. — Если твоя Анжела действительно помчится в Москву, ты должен молиться на их встречу. Чем раньше она состоится, тем скорее ты получишь ее обратно.

— О, боже!!! — простонал Миша и схватился за голову. — У меня от этих женщин когда-нибудь треснет чердак. Натурально, выпрямятся извилины! Я могу понять все, но только не женщин! Нет, ты скажи, неужели тебе никогда не хочется трахнуться? Нормально трахнуться, без дурацких фантазий и идеализаций? Чисто физиологически, понимаешь?

— Понимаю, — ответила я. — Прекрасно понимаю, но и ты пойми, что желание у женщины зависит не столько от гормонов, сколько от личности мужчины; от того, что он из себя представляет.

— Значит, я из себя ничего не представляю, — расстроился Миша. — Значит, я такой чмырь пузатый, который только и умеет волочиться за юбками?

— Как раз за юбками ты волочиться не умеешь! Сколько у тебя было женщин? Ну-ка, вспомни.

Миша подобрал сопли и сосредоточился.

— Что я, считал?

— А ты посчитай.

— После первой сотни я не веду статистику.

— Вот! Настоящий мужчина никогда так не скажет! Что еще за статистика, когда речь идет о женщинах?

— Но это же просто секс, — оправдывался Миша. — А тут совсем другое.

— Настоящий мужчина никогда не будет трахать всех женщин подряд ради спортивного достижения. Во всяком случае, не признается.

— Значит, я еще и не мужик, — обиделся Миша. — А этот, — он кивнул в сторону плаката, — значит, он для нее мужик, а я нет!

— Не знаю, чем он плох. Не имела случая познакомиться, но в ее мечтах он именно тот, кто нужен. Именно такой, как надо, понимаешь? И именно с ним она счастлива!

— С морковкой она счастлива! — расстроился Миша. — В голове у нее химера из телевизора, а в другом месте — морковка из овощного лотка!

— Это ты химера! — начала заводиться я. — Самая настоящая химера ты, а не Дибров! Тебя вообще нет, ни по факту, ни по документу! Тебя похоронили в 86-ом, в братской могиле и памятник поставили. Хочешь, поди посмотри, плита торчит у Свислочи… героям-афганцам! Это тебе! — Миша притих, даже обхватил голову руками, словно я собиралась его бить. — Дибров, в отличие от тебя, реален! Спорим, он совершенно реальный житель Земли и за него можно реально выйти замуж, если он еще не женат, и реально замужем быть. Не по фальшивым документам. Разницу усек? — Миша совсем поник. — Ты понимаешь, что женщине, кроме твоего бесподобного «барбекю», еще иногда надо пообщаться? Подружкам тебя показать, родственникам, чтобы знали…