Борис Лапин - Фантастика-1975,1976

Итак, мы находились на пороге генерального незнания нашего, что именно постигает почтенную мать-материю по приходе на запретный скоростной рубеж, куда ей вроде бы и доступа нет по знаменитому уравненью, начертанному в качестве табу на воротах в завтрашний день астрофизики. Здесь и дальше я отказываюсь нести малейшую ответственность за ядовитые замечанья недоучившегося студента, ибо в намерения мои входит лишь представить на суд передовых столпов, по возможности ближе к оригиналу, порочную дымковскую теорию, чтобы те могли совершить над нею скорую и суровую справедливость. «Ежели же, по общепринятому ныне догмату, — буквально отчебучил мне разбушевавшийся Никанор, — всякий до предела разогнанный объект непостижимо вопреки сокрушительной инерции тормозится на бесчисленной веренице девяток после запятой, то пора дать бедняге зеленую улицу из создавшегося безвыходного тупика на простор дальнейшего, лишь наполовину усвоенного нами полета. «В самом деле, — размышлял я, — еще куда ни шло, кабы речь шла об единственном таком акциденте, то и бог с ним, но ведь тут решается общая участь светил небесных! Поздно будет сожалеть, когда все они поштучно застрянут в своих черных дырах-ловушках, и столь бесполезной, впрок и намертво упакованной недвижимости…» Словом, как и раньше, поневоле приходилось мириться с размахайскими загибами моего Никанора, чтобы не лишиться еще более щекотных и лакомых откровений впереди.

Постепенно прояснилось, что время у Никанора подразумевается отнюдь не циферблатное, применяемое для отсчета пульса либо при варке яиц, а в каком-то неслыханном, потому что натурально-вещественном качестве, чего по здравому смыслу просто не может быть. Признаться, и раньше не раз задумывался я, что эта за вещь непонятная такая: если медовый месяц у влюбленных пролетает — глазом не мигнуть, тогда как приговоренному минутка промедления столетием покажется, если не слишком расторопен обслуживающий персонал. Очень бы хотелось, кроме того, расшифровать с помощью сведущего эрудита загадочное, сорвавшееся в тот раз у Никанора восклицанье: «Парменид-то прав, оказывается, да и по фарсизму то же самое получается!» Но всего труднее будет постичь пресловутое время даже не в исходной точке исчезновенья, а в состоянии, предшествующем бытию, чтобы уместиться в нулевом состоянии абсолютного начального покоя. Всему непременно предшествует нечто, и для понимания последнего следует допустить вначале вовсе не помышляемую единость, которой в порядке развития надлежало сперва безнадежно остыть до плазменной степени, чтобы впоследствии выродиться в раскаленное звездное вещество для веяния прочего во Вселенной инвентаря. В поиске наиболее компактной упаковки воображение невольно изобретает шар без диаметра со втиснутой внутрь вселенской начинкой, что в обывательском представленье приобретает видимость, страшно сказать, надмирной персональной воли…

И, не дожидаясь положенных возражений, рассказчик сам же сразу объявил, что не признает библейского миротворенья, но в поиске более диалектически совершенной формы отвергает и провозглашенный ныне взамен его некий праматерианский взрыв, виновник коего опять же красноречиво умалчивается, хотя для ускоряющегося разбегания осколков потребовался бы добавочный силовой импульс, которому взяться уже неоткуда. «Да если даже на худой конец и объявилось бы нечто в недосягаемой дальности, — вдруг вставил он как бы на пробу и озабоченно в переносье мне посмотрел, — так мы с ним, верно, и не проведали бы друг о дружке по причине нашей несоизмеримости…» Затем студент Втюрин словом и жестом обрисовал мне, как давешние эллиптические пульсации с уплотнением периодов и сроков сливаются в трепетное мерцанье неузнаваемой среды высшего порядка, чтобы в последующей перспективе образовать холодное, немеркнущее, уже не просто фотонное сиянье, а тот самый свет предвечный народных сказаний, в пучинах коего рассеяны миры, погребены давно прошедшие, вызревают еще не родившиеся и где-то в неосязаемом его кванте — мы. Однако человечеству и в создавшейся обстановке теряться не приходится, однажды кем-то и в том мнимоабсолютном покое непременно обнаружена будет медлительная, но обязательная для всякого бытия подвижность пусть непонятной среды, а уж там плевое дело определить и самое направление на ее источник. Если и прежде, раз вступивши в поток, разум никогда не сбивался с курса, он и тут, умело пробиваясь против теченья, выйдет однажды прямиком к подножию световой горы древних вероучений с неприступной твердыней на вершине.

Когда я вернулся из плена своих навязчивых догадок, рассказчик мой как ни в чем не бывало доламывал общеизвестный тезис якобы иллюзорного спектрального смещения, обусловленный будто бы не какой-то возрастающей скоростью, а лишь меняющимся соотношеньем массы и убывающего времени — в пределах постоянного объема и с обеспеченным равновесием в каждой фазе пробега. Предлагаемый же в объяснение красного сдвига эффект ускоренно разлетающихся брызг и осколков, по Дымкову, зависит как раз от совершающихся в пути метаморфоз со временем, ибо диктуется не пробегом удвоенной, учетверенной дистанции за раз навсегда эталонированный срок, а, напротив, — один и тот же неизменный отрезок преодолевается за изменившуюся измерительную единицу длительности. Другими словами, самое движенье до конца остается равномерным, только пройденное расстояние исчисляется за меньший промежуток, стремительно сокращающийся по мере приближенья к оборотному пункту. Помнится, Никанор уподобил наблюдаемый парадокс нередкому в рыночном обиходе усыханью гирек, когда ради маскировки растущей дороговизны снижается вес или объем товара с прежней ценой на ярлыке. Совершающиеся, таким образом, в циклическом процессе выжигание времени, усмехнулся лектор кому-то по соседству, не надо смешивать с бытующим в богатых сословиях прожиганием его, ибо, сгорающее дотла в тигле всемирной эволюции, оно потенциально сохраняется в иной ипостаси, чтобы через доступный вычислению интервал возродиться таким же манером из исчезающей массы. Получилось, что через выяснение процентности того и другого в нынешнем веществе можно с известным приближением определить как пройденный нами отрезок пути, так и много ли осталось до всеобщего переплава.

— Хотелось бы попутно указать, — росчерком стал закругляться лектор мой, — на крайнюю аморальность пресловутого изобретения под названием «разбегание галактик». Последние годы прогрессивная атеистическая современность, главным образом в опроверженье божественной исключительности нашей во Вселенной, все чаще нащупывает в мировой бездне обитаемые планеты с достаточным детским населением, надо полагать. Правда, поиск ведется вилами по воде, сплошь по статистической догадке, но все равно, все равно… сердце кровью обливается при мысли о масштабах возможной аварии для набитого детворой космического автобуса, что сломя голову несется по необорудованной трассе и даже без объявленного пункта назначения!