Ричард Морган - Видоизмененный углерод

Банкрофт молчал. Я следил за ним, воочию наблюдая, как крепнет его вера в мои слова. Как он убеждает самого себя. Я буквально видел то, что видел Банкрофт. Вот он сидит, съежившись, в автотакси, захлестнутый стыдом по поводу того, чем только что занимался в «Поставленном на дыбы». К чувству стыда примешивается тревожный вой сирен, предупреждающий о заражении вирусом. Инфекция! Вот он, Лоренс Банкрофт, пошатываясь, бредет в темноте к огням виллы «Закат» и единственному исцелению, которое может его спасти. Почему он отпустил такси так далеко от дома? Почему никого не разбудил, не позвал на помощь? Но отвечать на эти вопросы мне уже не требовалось. Банкрофт поверил. Его заставило поверить чувство отвращения к самому себе. Теперь он и сам найдет ответы, которые подкрепят жуткие картины, поселившиеся у него в голове.

А к тому времени, как отдел расследования преступлений в области пересылки информации проложит безопасный путь к процессорам ядра «Поставленного на дыбы», Роулинг-4851 сожрет вчистую остатки интеллекта виртуального борделя. Не останется ничего, чтобы опровергнуть ложь, тщательно сплетенную мной ради Кавахары.

Встав, я вернулся на балкон, гадая, можно ли позволить себе сигарету. В последние пару дней сдерживаться было совсем трудно. Вид Ирены Элиотт, поглощенной работой, действовал на меня возбуждающе. Отдернув руку, уже отправившуюся искать пачку сигарет в нагрудном кармане, я уставился на Мириам Банкрофт, почти закончившую мастерить планер. Она подняла голову, и я поспешно отвел взгляд, направив его вдоль перил балкона. И увидел телескоп Банкрофта, все ещё нацеленный в море под небольшим углом возвышения. Повинуясь праздному любопытству, я наклонился и посмотрел на шкалу. На пыльной поверхности отчётливо проступали следы пальцев.

Следы пальцев?

У меня в ушах прозвучали слова Банкрофта, произнесенные неумышленно надменно: «Когда-то это было моим увлечением. В те времена, когда на звезды стоило смотреть. Вам не понять эти чувства. Последний раз я смотрел в эти линзы почти два столетия назад».

Я стоял, не в силах оторвать глаз от отпечатков пальцев, зачарованный собственными мыслями. Кто-то смотрел в этот объектив недавно, совсем не два столетия назад. Но очень недолго. По минимальному искажению слоя пыли можно было предположить, что клавишами настройки воспользовались один раз. Подчиняясь внезапному порыву, я подошел к телескопу и проследил за трубой, наведенной на горизонт, теряющийся в расползающейся дымке. На большом расстоянии и при таком угле возвышения в прибор будет виден клочок чистого неба километрах в двух над океаном. Словно во сне я склонился к окуляру. В центре поля зрения виднелась серая точка. Я заморгал, пытаясь сосредоточить на ней взгляд, но она расплывалась на фоне бескрайней голубизны. Оторвавшись от окуляра, я снова взглянул на панель управления и, отыскав колесико регулировки фокусного расстояния, принялся лихорадочно его крутить. Опять прильнув к окуляру, я увидел, что серая точка стала резкой, заполнив собой почти все поле зрения. Я медленно выпустил выдох, жалея о том, что все-таки не покурил.

Дирижабль завис в воздухе гигантским китом, сытым и довольным. Должно быть, он насчитывал в длину не меньше нескольких сотен метров; нижняя половина корпуса вздувалась опухолями кабин, из которых торчали взлетно-посадочные площадки. Я понял, на что смотрю, ещё до того, как нейрохимия Райкера добавила последнюю толику увеличения, и я смог различить на залитой солнцем обшивке большие буквы: «Голова в облаках».

Учащенно дыша, я отошел от телескопа. Когда моё зрение вернулось к нормальной фокусировке, я снова увидел Мириам Банкрофт. Она стояла рядом с недоделанным планером, уставившись на меня. Наши взгляды встретились, и я едва не вздрогнул. Уронив руку на панель управления телескопом, я сделал то, что должен был сделать Банкрофт перед тем, как размозжить себе голову: ткнул клавишу стирания памяти Цифры, в течение последних семи недель державшие телескоп наведенным на дирижабль, заморгав, погасли.

В жизни мне не раз приходилось чувствовать себя дураком, но ещё никогда таким полным, как сейчас. Неопровержимая улика спокойно торчала на самом виду и ждала, когда её возьмут. Её упустила полиция вследствие спешки, незаинтересованности в ходе расследования и отсутствия необходимых знаний; её упустил Банкрофт, потому что телескоп давно стал неотъемлемой частью его мира, и он смотрел на него, не замечая. Но у меня не было никаких оправданий. Я стоял на этом самом месте неделю назад и видел перед собой два конфликтующих объекта реальности. Банкрофт утверждал, что уже несколько столетий не смотрел в телескоп, и в то же время следы на пыльной поверхности неопровержимо свидетельствовали, что прибором пользовались совсем недавно. И меньше чем через час Мириам Банкрофт поставила все на места, заявив: «Пока Лоренс таращился на звезды, кое-кто не отрывал взгляда от земли». Тогда я подумал про телескоп; мой рассудок возмутился против вялой сонливости, вызванной недавней загрузкой, и попытался меня предупредить. Но я, ещё не пришедший в себя, не успевший привыкнуть к новой планете и новому телу, отмахнулся от предостережения. Последствия выгрузки дали себя знать.

Мириам Банкрофт стояла на лужайке под балконом, не отрывая от меня взгляда. Отступив назад от телескопа, я натянул на лицо маску спокойствия и вернулся в кресло. Банкрофт, поглощенный образами, которые я вероломно подкинул в его сознание, похоже, не заметил моего недолгого отсутствия.

Но теперь мой собственный рассудок пришел в движение и понесся по широким дорогам, открывшимся благодаря списку Ортеги и футболке с резолюцией номер 653. Обреченное спокойствие, которое я испытывал в Эмбере два дня назад, нетерпеливое желание поскорее продать Банкрофту мою ложь, вызволить Сару и покончить со всем этим исчезло. Все было связано с «Головой в облаках», в том числе и сам Банкрофт. Не вызывало никакого сомнения, что он был там вечером накануне своей гибели. И в том, что произошло на дирижабле, крылась причина его смерти на вилле «Закат» несколько часов спустя. Вот эту-то истину и пыталась так отчаянно скрыть Рейлина Кавахара.

Отсюда следовало, что мне предстояло отправиться на «Голову в облаках».

Подняв стакан, я глотнул коктейль, не ощущая вкуса. Позвякивание кубиков льда вывело Банкрофта из оцепенения. Вздрогнув, он поднял голову, словно удивляясь, что по-прежнему видит меня здесь.

— Пожалуйста, извините, мистер Ковач. Нужно время, чтобы осмыслить сказанное вами. Я перебрал столько самых разных сценариев, но мне даже в голову не приходило что-то настолько простое. Настолько вопиюще очевидное. — В его голосе прозвучало отвращение к самому себе. — На самом деле, не нужно было нанимать следователя из бывших чрезвычайных посланников. Достаточно было просто посмотреть на себя в зеркало.