Пол Керни - Путь к Вавилону

– Да, любил. Люблю.

Джиннет склонила голову, тень от волос упала ей на лицо.

– А как бы ты сказал это своей жене, будь я ею?

Ривен поморщился.

– Ты — не она.

– Но если бы я была ею?

Он попробовал убрать свою руку, но она удержала.

– Пожалуйста.

Он покачал головой в смущении и боли. Что это, опять игра, которую она затеяла с ним?

– Она умерла. Бога ради.

– А может быть, нет. Может быть, она — во мне. Быть может, поэтому я и оказалась здесь. И не позволила прикончить тебя в Талскере. И пошла за тобой в эти чертовы горы.

В ее голосе прозвучало нечто напоминающее смущение. И Ривен ощутил холодок от нахлынувшей на него волны страха.

– Смерть — это конец, — вымолвил он.

– И ты со своими друзьями ведешь меня к смерти?

– Нет, разумеется, нет. Мы не убийцы.

– Как вижу, ты идешь ва-банк. В такой игре приходится жертвовать многим. Мной, например. Твой друг миркан, дай ему волю, прикончил бы меня, не задумываясь.

– Из-за вашей с Брагадом лжи ему пришлось выйти с оружием против своих сородичей. И ты теперь удивляешься тому, что Айса желает тебе смерти?

– А ты?

– Я — нет. — Она рассмеялась.

– Ты, мне кажется, сам не знаешь. Но тебя влечет ко мне. Это ясно. Ты меня любишь и ненавидишь.

Ривен не нашел, что ответить. И удивился тому, что он все еще сидит здесь, выслушивая такое.

Внезапно она обняла его. Он опрокинулся на спину, и ее вес придавил его к полу. Руки ее обхватили его запястья, словно железные кандалы. Волосы цвета воронового крыла упали ему на лицо. Она оказалась на удивление сильной. И на мгновение у него промелькнула мысль: а не получит ли он сейчас удар ножом под ребра? Но он чувствовал, как содрогается ее тело. Она беззвучно смеялась, уткнувшись губами ему в шею. Пальцы ее отпустили его запястья, и их руки сплелись.

Она ткнулась носом ему в щеку. Провела губами по бровям. Он высвободил руку, погладил ее по спине, дотянулся до бедер, чувствуя легкую дрожь ее тела под своими пальцами. Положив руку ей на затылок, он прижал ее губы к своим с такой силой, что цокнули зубы. А потом губы слились в поцелуе. Но Ривен почувствовал, что ее губы кривятся в усмешке, и принялся неистово целовать ее, чтобы стереть поцелуями эту усмешку. Они скатились с каменной плиты у очага, словно враги, сцепившиеся в смертной схватке. Он швырнул ее под себя. Ее ноги сжали его бедра. Лицо ее все еще искажалось беззвучным смехом. В пляшущих отблесках пламени глаза ее горели, как глаза волчицы.

– Твоя жена делала это? — спросила она, и усмешка ее походила теперь на хищный оскал.

Он дал ей пощечину, довольно сильную — голова ее запрокинулась, лицо отвернулось, но ноги ее продолжали сжимать его бедра. Он ударил ее еще раз. Кровь потекла из разбитой губы. Хватка ослабла. Не шевелясь, она лежала под ним, и в глазах ее блестели внезапные слезы.

– Как я понимаю, не делала, — пробормотала она. Слезы блестели теперь на щеках, стекали вниз и исчезали в черных волосах.

– Прости, — хрипло выдавал Ривен.

Она притянула его к себе.

– Не за что.

Они лежали перед очагом, сжимая друг друга в объятиях, сблизившись лицами. Он вытер кровь с ее губ, и теперь кровь ее высыхала у него на руке.

– Зачем? — тихо спросил он.

– Я люблю тебя и ненавижу. — Она еще крепче прижалась к нему. — И я знаю: ты станешь причиной моей смерти. — Тут она оттолкнула его. — А теперь уходи. Оставь меня. Возвращайся к своим друзьям, а волчицу оставь в покое.

Он встал и еще долго смотрел на нее. На кровь у нее на лице, на припухшие губы. Полные слез глаза смеялись над ним. И он, не оглядываясь, ушел.

Они почти не разговаривали. Каждый чувствовал: конец уже близко — скоро поиск их завершится. Но каков будет этот конец, не знал никто. У Ривена, правда, имелись кое-какие подозрения на этот счет — то самое предчувствие, которое подсказало ему, что, прежде чем встретиться с гномами, им предстоит еще одна встреча в горах, — но, как и в прошлый раз, он не мог быть уверен в этом полностью. Странное, смутное чувство… похожее на вырисовывающийся в сознании замысел книги, еще неясный и неоформившийся, когда уже знаешь, куда должны повернуть события, но не имеешь еще представления о том, как направить их ход. Знаешь и не знаешь. То самое чувство, которое не покидало его с тех пор, как он впервые вошел в этот мир в компании одного из своих героев. Так ему было назначено. С самого рождения. Почему-то судьба именно так отметила его.

Он отдал бы многое, чтобы только узнать, как такое могло случиться. Как такое вообще может быть. Он верил в магию, потому что теперь все вокруг было магией. Но ведь в том — его — мире ничего этого нет. И это делает его бедным.

Мертвые не воскресают.

Наконец, дверь в их комнату со скрежетом распахнулась, и на пороге появились двое приземистых гномов: Хиваль и Тиоф. Они поклонились, подметая бородами пол.

– Пора, — объявил один из них. — Наш народ хочет видеть вас.

Первым, потягиваясь, встал Ратаган.

– Гномов и женщин не заставляют ждать, — произнес он с улыбкой.

Они с трудом поднялись на ноги. Джиннет присоединилась к ним, выйдя из соседней комнаты. Она низко склонила голову, пряча лицо в тени капюшона. Чтобы скрыть ссадины, дошло вдруг до Ривена. Он покраснел от стыда и отвращения к себе. Он в жизни ни разу не ударил женщину. До сегодняшнего дня.

Они вышли из комнаты следом за гномами-провожатыми.

В этот раз их повели совсем в другое место, — намного дальше, в глубь горы, как показалось Ривену. Он почти явственно ощущал ужасающее давление колоссальной массы камня над своей головой. Коридоры, по которым они шли, были всего лишь щелками горной плоти. Одно движение плеча каменного исполина, — и все они исчезнут. И он, Ривен, окажется погребенным в недрах собственной истории.

Гномы-провожатые безошибочно вели их по узким коридорам и широким, словно улицы, переходам, через перекрестки и распутья, мимо зияющих пропастей и уходящих в бесконечность стен. Они были здесь не одни. Во тьме повсюду сияли огни — алые угольки глаз гномов двигались вместе с ними; по проходам разносились гулкие звуки шагов, отзвуки разговоров, негромкий смех, замогильные голоса, звучащие на неведомые лады. В темноте — перед ними и вслед за ними — передвигались толпы. Казалось, все обитатели Джхаара собираются, чтобы услышать историю, которая будет рассказана этим вечером.

Они вошли в безбрежную тьму огромного подземного зала, такого огромного, что токи воздуха перемещались в нем, как ветер. В этой кромешной тьме ничего нельзя было разглядеть, кроме многочисленных искорок глаз, мерцающих, как драгоценные камни богатого месторождения: сотни глаз. Одни — совсем рядом, другие — так далеко, что свет их превращался в едва различимое глазом мерцание. Шепот и шорох ног людской толпы сливался в непрерывный гул. В темноте Ривен споткнулся, но Айса и Ратаган поддержали его. Он протянул руку, чтобы найти Байклина, и снова чуть не упал. Спотыкаясь и оступаясь на каждом шагу, они вслепую продвигались вперед. Ратаган тихо чертыхался, когда задевал обо что-то ногой.