Галина Бахмайер - Отпуск в тридевятом царстве

— Это здесь не при чем, — мрачно ответил Ланайон. — Он вовсе не глуп, и тоже понял, что у Бенвора почти нет шансов вернуться из поездки. Будь Рунхис здоров, он бы сделал вид, что ни о чем таком не слышал. Но время его поджимает, а свадьбу из-за сплетен все равно пришлось бы передвинуть. Скорее всего, он сегодня же пошлет приглашение другому претенденту.

— Леаншен тоже жаль, — грустно заметила баронесса. — Она уже успела влюбиться, а теперь ее выдадут за другого. Господи, сколько же еще людей станут несчастными из-за этой вашей проклятой политики?!

Впрочем, Бенвор на последнюю новость едва обратил внимание. До герцогини ли теперь? Капитана не оставляло жуткое чувство, что вся их налаженная жизнь катится в пропасть. Как будто страшная, неодолимая сила, вроде огромной волны, подхватила его с братом и тащит, сметая на своем пути все, чего они добились за эти годы. Изредка на юношу накатывало безотчетное состояние тревожного отчаяния и, безошибочно определив его источник, он теперь ни на минуту не отпускал от себя Джелайну. Его уже не волновало, что подумают окружающие, заметив, что он все время держит ее за руку. Так было легче, спокойнее. Женщина тоже осунулась за ночь, но ее присутствие помогало пересиливать сдавившее сердце предчувствие неотвратимой беды.

— Я подвел вас, леди, — виновато говорил Олквин. — Обещал помощь, защиту, а сам… Даже жениться так и не успел. Кто теперь будет о вас заботиться? Если что, оставайтесь с Веанрис и детьми. Им тоже понадобится поддержка.

— Могли бы и не напоминать, — упрекнула его она. — Это же ваша семья.

Днем в замок пришли отпросившиеся из караула Уилкас и Хоркан. Джелайна хотела оставить друзей втроем, но Бенвор вцепился в нее и не позволил уйти. Воллан и Тиви переглянулись. Еще весной некоторые шутники в казарме не раз проходились по тому, как трепетно капитан встречал эту даму. Похоже, в шутке все же оказалась доля правды.

— У нас все говорят, что ты вроде как соблазнил принцессу, — поделился новостями Хоркан.

— Только запутались, которую, — подхватил Уилкас.

Бенвор невесело усмехнулся. Дочери Майрона и Одиллы было всего двенадцать лет.

— И ту, и другую, — съязвил он. — Причем, обеих сразу. Расскажите там, добавьте от себя пикантных подробностей. Мне уже нечего терять.

— Некогда нам ерундой заниматься, — посерьезнев, заявил Воллан. — Мы едем с тобой.

— Зачем? — взвился Олквин. — Вас еще там не хватало!

— Будем охранять, — спокойно пояснил Хоркан.

— Состав посольства утвержден и на границе будет проверяться. К тому же, вы все равно ничем не поможете. Не впутывайтесь в это дело.

Друзья пытались уговаривать, но капитан был непреклонен.

— Так в Анклау уже знают, кто именно к ним едет? — ужаснулся Уилкас.

— Ну, теперь-то Холмуш Виркен точно с тобой поквитается, — горестно вздохнул Тиви.

— Кто это такой? — тихо спросила Джелайна.

— Начальник королевской стражи, — пояснил Бенвор. — То есть, это теперь он начальник, а два года назад у нас с ним была крупная стычка на границе. С тех пор Виркен грозится при новой встрече вырвать мне сердце.

— Набрался варварских манер от своего бангийского приятеля, — недовольно буркнул Уилкас.

— Дувардек ему почти названный брат, — уточнил Хоркан. — И с обоими лучше сталкиваться поодиночке. А еще лучше — совсем не сталкиваться. Звери просто…

— Ох, ну мы нашли, о чем рассказывать даме! — спохватился Воллан.

— Ничего, — еле слышно выдавила женщина. — Не беспокойтесь обо мне.

Получив от друзей кучу подбадривающих напутствий и пожеланий удачи, Бенвор проводил их до ворот. В это время в Олквинау заехал один из послов, Китленси. Сдержанно поздоровавшись с домочадцами, Китленси негромко предупредил братьев:

— Все готово. Выезжаем утром. Постарайтесь выспаться… если сможете.

У Веанрис началась истерика.

— Я возьму детей и сама пойду к принцу! — кричала она. — Брошусь в ноги Одилле!

С трудом успокоив жену, Ланайон увел ее наверх. Бенвор с отчаянием спросил бледную Джелайну:

— Вы всегда находили ответы на любые мои вопросы. Придумайте, как нам быть?

Женщина беспомощно развела руками.

— Не знаю. Не ехать. Отправиться и вернуться. Якобы отряд не пропустили через границу.

— Не выйдет, — с горечью промолвил капитан. — Нас там уже ждут. Ну просто заждались.

Бенвору все-таки удалось ненадолго забыться без сновидений. Проснулся он оттого, что рядом кто-то плакал. Это Джелайна среди ночи пришла к нему и села рядом.

— Нельзя ехать, — разобрал он сквозь сдавленные рыдания. — Ни в коем случае нельзя!

Юноша торопливо обнял ее и принялся утешать, гадая, что же до такой степени ужасного могло явить женщине ее очередное предчувствие, что не выдержали даже закаленные в рейдах нервы. Как обычно, настроение Джелайны передалось и ему, и теперь капитан за двоих боролся с внезапно нахлынувшей паникой.

— Будет что-то совсем жуткое, — всхлипывала она. — Просто кошмарное. Мне никогда еще не было так страшно! Даже когда уходила от ядерного взрыва.

— Ну не надо так, хватит, — неловко уговаривал Бенвор, машинально гладя ее по спине, и совсем некстати обращая внимание, что под пушистой шалью на ней только тоненькая льняная рубашка. Казалось, что тепло тела, не сдерживаемое ничем, само перетекает в ладони. Он наклонил голову к шее женщины, вдыхая ни на что не похожий запах ее кожи. Джелайна обвила его руками, продолжая невнятно шептать:

— Прошу тебя, не езди туда. Что мне тогда делать? Не бросай меня в этом мире одну…

Бенвор стиснул ее крепче и прижался губами к теплой ямочке над тонкой ключицей. Джелайна тотчас же умолкла, замерла, и вдруг вцепилась в него так, словно старалась удержать рядом, уберечь от страшной участи. А потом принялась быстро целовать его всюду, где только могла дотянуться — в глаза, лоб, щеки, губы… Бенвор легко подхватил ее на руки и уложил рядом.

На этот раз ему уже ничто не могло помешать — ни холодный снег, ни хитрые застежки, ни нелепые законы далекого мира, ни поблекшая за год тень двойника. Да никто и не останавливал.

Ее тепло и прежде было для Бенвора просто чудом, но сегодня ему казалось, будто только теперь он начал чувствовать себя по-настоящему живым. Словно что-то неуловимо сдвинулось где-то в душе, и наконец-то встало на нужное место.

А потом Джелайна снова расплакалась, и Бенвор успокаивал ее, как мог, пока она не уснула. Долго-долго, пока не начало светлеть за окном небо, смотрел на нее, спящую, в слабых отблесках камина, и никак не мог насмотреться на ее лицо, за год незаметно ставшее бесконечно родным и дорогим. И по старой аксиоме печенкой чуял, что раз злодейка-судьба так расщедрилась, то это — теперь уж точно конец всему.