Михаил Харитонов - Золотой Ключ, или Похождения Буратины. Том I. Путь Базилио

Доктор тем временем отправил черепаху пинком в обратный путь - и дверь закрыл.

- Мне местечко найдётся? - поинтересовался он, раскупоривая кьянти. Овечка тут же вскочила с места, но доктор движением руки её удержал.

- Сиди уж...Ага, вот, - он вытащил из-под стола небольшую табуретку и оседлал её. - Эй, осторожнее! - спаниель, лишившись законного места, молча и сильно пхнул Буратину задом, заставляя подвинуться. Тот на автомате попытался врезать псу промеж глаз. Но на его плечо неожиданно обрушился тяжёлый птичий клюв.

- Яюшки! - заорал доширак, махая руками, чтобы не слететь с койки. - Так нечестно!

- Вот же тупое полено, - проворчал доктор. - Коллеги, простите убогого.

Кое-как устроившийся пёс неприязненно посмотрел на доширака, но смолчал.

- Значит так, - сообщил Коллоди. - Надо бы вас познакомить. Вот это - Буратина, он у меня на индивидуальном. Так, Скарятина ты знаешь. Его все знают... Это наша Долли, лаборантка... Фингал Когтевран, - птиц гордо нахохлися. - Замначальника в биореакторной.

Буратина невольно вздрогнул. Фингал это заметил и посмотрел на него как сыч на полёвку.

- И Роб Склифосовский, - представил доктор спаниеля. - Техник. Мы с ним шарманку чинили-чинили...

Тут Буратине внезапно и сильно поплохело. Чтобы не упасть, он опёрся руками о стол. Тот перекосился. Стаканы и бутылки зацвокали, целуясь друг с другом.

- Э, да тебе полечиться надо, - озабоченно сказал Карло, плеснул из канистры в подвернувшуюся под руку кювету и дал сыну.

То было ледяное тёмное пиво. Буратина, счастливо мыча, всосал его в три хлюпа.

- Simila similibus curantur, - сумничал доктор Коллоди, жуя плов. - Да ты жри, чего ждёшь-то?

Буратина не заставил себя упрашивать и тут же набил рот душистым рисом. Скарятин, увидев это, засунул морду прямо в таз и от души хапнул. Щёлкнул клюв Фингала. Галантный спаниель нашёл на столе пустую чашку Петри, наполнил её пловом и предложил овце. Та церемонно взяла её пушистыми, словно в белых перчатках, пальчиками.

- Слушай сюда, чучело-бамбучило, - снизошёл доктор Коллоди до объяснений. - Был научный совет. На котором мне вернули лабораторию. Секвенсор починили. А наш старый знакомый Джузеппе Сизый Нос оказался саботажником. И шпионом.

- Й-й-й... йык! - Буратину от удивления заклинило на икотке. Джузеппе он отлично помнил по вольеру, не раз огребал от него пиздюлей с волосянкой. Но чтобы Сизый Нос оказался вот прямо-таки шпионом - ну нет, ну такого злодейства наивный доширак всё-таки не ожидал.

- Э, только на стол не блевать! - доктор понял судороги буратиньего тела по-своему.

Фингал, не вставая с автоклава, вытянул рукокрыль - оказавшуюся неожиданно длинной - и чкнул деревяшкина длинным пальцем промеж лопаток. Тычок был слабенький, но икотка отпустила.

- С-спасидо, - выговорил с трудом Буратина, подбирая челюсть. - А чей он шпион? - тут же залюбопытничал он.

- Пока неизвестно, - вздохнул доктор Коллоди. - Пусть в этом безопасники разбираются. Главное - что теперь всё направление моё. Я так понял, Семнадцать Дюймов не прочь отдать мне всё, что осталось от джузеппиных разработок. Так что у нас сегодня, считай, пятница. Разгоняемся. А завтра будем гудеть уже по полной. Всем коллективом, - пообещал он.

- Хорошо-то как, - честно сказал бамбук, в очередной раз набивая рот.

- Да уж поди плохо. Жуй-жуй, глотай. Смотри только не лопни.

Воцарилось молчание: все жевали, глотали, отдувались, рыгали, тянулись за новой порцией. Пили в основном красное, за исключением Скарятина, который увлёкся пивасом. Склифосовский чуть не подавился сливовой косточкой, но Фингал адресно тюкнул его клювом промеж лопаток и косточка выскочила. Долли первой оторвалась от еды, вернула себе балалайку и запела заветное Круга Песнопений Вороваек.

Буратина расслабился. Ему было тепло внутри и снаружи, жизнь казалась волшебной, окружающие - милыми друзьями. Единственное, что мешало полностью отдаться моменту - темнота в памяти: он начисто забыл, что было вчера ночью. Все воспоминания как джигурда вытоптала. Остались лишь какие-то невнятно-плывкие образы, тени теней - порождённые, скорее всего, хмелем и сбоящей ассоциативкой.

- Понюхай попку носиком, прикинься, киса, пёсиком, - выводила овечка святое караоке. В голосе её недоставало пафоса.

- Гм, а где твой чудесный нос? - поинтересовался доктор у сынули.

Буратина скосил глаза и не увидел верной своей пики. Ощупал лицо и убедился, что носа действительно не было: на его месте зияла дыра с острыми краями. В задумчивости он засунул в дыру палец, поковырялся в пазухах и вытащил на свет сизо-бурую, набухшую от крови соплю. Судя по оттенку крови, носа он лишился как минимум пару часов назад - а то и все четыре. Деревяшкин решил, что обломался по пьяни, чем и поделился с папой.

- Ничего, до апреля отрастёт, - обнадёжил доктор Коллоди. - Кстати, хорошая настоечка у тебя получилась, я даже не ожидал, - он показал на автоклав. - Уж извини, я за тобой допил, когда пришёл. Интересный ореховый привкус. И аромат тоже необычный. Пожалуй, надо будет развернуть производство... назовём буратиновкой. Как тебе?

Тут осоловевший от обильной еды и выпивки Скарятин внезапно и мощно застонал, схватился за живот и вскочил с места.

Доктор тоже вскочил и быстро открыл дверь - ещё был шанс, что коняка донесёт своё добро до улицы. На местную сантехнику надежды не было никакой: ветхую канализационную трубу рассчитанную на хомосапых, обильная конская выдача забила бы всерьёз и надолго.

- Н-не... м-могу... - конь взвыл белухой, метнулся в угол и замер, растопырившись.

Спаниель демонстративно зажал нос. Овца, наоборот, посмотрела на коняку испуганно и виновато. Коллоди раздосадованно развёл руками.

- Ну вот, - пробормотал он, - только нормально сели...

"Бум-бум-бум-бултых!" - загрохотало что-то глубоко внизу.

Коллоди с недоумением повернул голову. Стонущий конь горбился на карачках и сыпал катыхами - которые, похоже, куда-то проваливались.

- Ничего не понимаю, - пробормотал Коллоди. - Там же решётка.

Не дожидаясь, пока коняка опростается, доктор подошёл и заглянул ему прямо под задницу.

- Вот что, - сказал доктор, выпрямившись. - Я тут есть не буду. Обосрал нам Скарятин всю вечерушку.

Конь виновато ржнул.

- Ладно, Дочь с тобою, - вздохнул доктор. - В лазарет, быстро. Мало ли что у тебя с желудком. Склифосовский, беги в первый корпус, возьми двух черепах и лемура и распорядись от моего имени: пусть идут сюда быстро. Остальные - в корпус В на четвёртый этаж, там и продолжим наше интимное суарэ. Идите сейчас, нечего дерьмо нюхать. Я тут пока приберусь и проветрю.

Буратина посмотрел на доктора с удивлением: он не ожидал от него такой заботы о друзьях. Однако никакого желания спорить у него не возникло: перспектива продолжения банкета была слишком соблазнительной. Зато овца начала просить остаться - помогать. Доктор неожиданно рассердился и чуть ли не пинками выгнал девушку из комнаты.