Сергей Синякин - Операция прикрытия

— Не взрыв это был, — упрямо сказал Бабуш, — Волос нас к пещере точно вывел. Огромная пещера, в центре ее круглое озеро. Вода в нем и в самом деле изумрудно-зеленая, товарищ полковник. Ну, по пути бегунов человек пять отловили. Они там в логовах живут, в стенах грота нечто вроде келий выдолблено. Вот в этих кельях они, значит, и жили. Самсонова я оставил с двумя автоматчиками охранять задержанных, а с основной группой пошел дальше. Все как учили — впереди боевой дозор, метрах в тридцати мы основной группой движемся. Больше всего это было на землетрясение похоже! Мы ведь и опомниться не успели. Все затряслось, камни полетели, такое впечатление, что земля вокруг трескаться начала. Ну, мы, естественно, назад, да не успели — там такими обломками все входы завалило, шагающий экскаватор надо, чтобы разгрести. Я Волоса за глотку, что за хреновина? Волос сам белый, клянется и божится, что ничего не понимает. А над нами в трещины небо видно… Когда уже отходить стали, стена рухнула. Волоса и двух автоматчиков на моих глазах завалило. Волоса мне не жалко, можно сказать, возмездие его настигло. Ребят жалко, которых с ним завалило. А сделать ничего нельзя.

Он снова потрогал распухшую щеку и посмотрел на начальника управления. Тиунов сидел за столом, и лицо у него было печальным. И снова Бабуш поймал себя на мысли, что в управлении произошло нечто неожиданное, о чем он еще не знает.

— Рапорт напишешь, — сказал начальник управления. — Подробный. Что случилось, где кто находился и что делал. Сам знаешь, со всеми подробностями. Из Москвы уже комиссия едет. Ничего хорошего.

Он грузно выбрался из-за стола, подошел к окну и, не глядя на оперуполномоченного, сказал:

— Сапогов повесился, Волоса в пещере завалило, монстра этого у нас прямо из вагона увели. И что у нас есть? Ничего у нас нет, кроме смутных догадок. Так, Александр Николаевич?

— У нас еще есть Фоглер, — нерешительно возразил Бабуш. Начальник его отдела, сидящий ближе к дверям, недовольно крякнул.

— Забудьте о Фоглере, — не оборачиваясь, сказал начальник управления. — Нет у нас Фоглера. Его вчера расстреляли. По приговору трибунала. Посчитали, что следствие завершено. Москва и распорядилась. Нечего, говорят, на эту тварь казенный хлеб переводить. Да и что он мог рассказать? Все, что касалось контактов с бегунами, он выложил, а в остальных моментах он и сам плохо ориентировался. Догадки, понимаете ли, загадки.

Он вернулся за стол, некоторое время бесцельно перебирал бумаги из большой красной папки, потом, не глядя на присутствующих, сказал:

— Все свободны.

Начальник Бабуша тут же скрылся за дверью. Бабуш уже брался за ручку двери, когда услышал хрипловатый голос начальника управления:

— Задержись.

Он повернулся, выжидательно глядя на хозяина кабинета.

— Никаких рапортов не пиши, — сказал Тиунов. — И ничему не удивляйся, Александр. Ты многого не знаешь, а потому не догадываешься, насколько хреновы наши дела. Приказом по управлению ты откомандирован в распоряжение МВД Якутии. Согласно их запросу. Тамошним управлением руководит мой товарищ, он поможет тебе разобраться и освоиться. Выезжай сегодня же. С контейнером тебе помогут, билеты заказаны, жене постарайся что-нибудь объяснить. Не знаю, что ты там придумаешь, но это твое дело. И не вздумай увольняться, от этого будет только хуже. Сейчас шум вокруг тебя просто опасен. Для тебя опасен. И не ломай голову, ты все равно многое пока просто не поймешь. Понимаешь, медали и пули, их ведь из одного металла отливают. Дела сдашь Ромашову, он уже в курсе. Иди!

Уже позже спустя годы Александр Николаевич Бабуш понял, что таким образом начальник управления вывел его из-под удара. Себя-то он вряд ли смог уберечь. Бабуш был ему благодарен. Прикосновение к тайне оказалось опасным, и скорее всего Бабуш не уцелел бы, продолжи работу в прежней должности. Работа его была скучной и однообразной, как и само побережье, хозяином которого он являлся. Жена подобного однообразия просто не выдержала, и уже на третий год Бабуш оказался холостяком или скорее соломенным вдовцом, потому что официального развода не было. В полном одиночестве он не жил, сошелся с бывшей секретаршей геологического управления, которая приехала на Чукотку за длинным рублем, а потом не смогла выехать на материк. Нельзя сказать, что жизнь их была счастливой, Валентина, как звали его сожительницу, считала свою жизнь загубленной и все чаще прикладывалась к «сургучке»[8], а выпив, срывала зло на сожителе, поэтому в доме Бабуш старался бывать по возможности не часто.

Свердловскую историю Бабуш вспоминал все реже, иногда даже ему казалось, что история эта случилась не с ним, а с кем-то другим, а ему ее просто рассказали, как занятную и страшную сказку. Изредка ему снился один и тот же сон — он и еще несколько человек находятся в пещере. В центре пещеры огромное изумрудно-зеленое озеро. Неожиданно своды пещеры начинали сотрясаться, в гранитной толще появлялись извилистые трещины и разломы, а зеркально спокойные воды озера вскипали, стремительно и щипяще накатывая на каменные берега. Из зеленой воды медленно показывался столб с грубо вытесанной человеческой фигурой на вершине. Бабуш понимал, что спастись не удастся никому, что все находящиеся в пещере люди обречены. Однако желание выжить во что бы то ни стало заставляло его предпринимать безнадежные попытки взобраться на рушащиеся стены пещеры, втиснуться в кажущийся безопасным разлом, и тогда Бабуш просыпался весь в испарине и долго лежал, глядя в потолок и чувствуя, как медленно высыхает покрывающий тело пот.

В ясные дни над побережьем высыпали крупные холодные звезды. Трудно было даже представить, что в темных космически холодных пространствах существует какая-то жизнь, что где-то в бесконечных толщах пустоты есть миры, обитатели которых живут, любят и ненавидят, страстно радуются жизни и испытывают отчаяние от неудач. Бабуш даже начинал верить в это. И тогда ему казалось, что Земля является глухой провинцией и только на ней люди так глупо и бесцельно растрачивают драгоценные дни своей жизни. Мучаются и терзаются подозрениями, что им мешают жить, даже не подозревая, что никчемность и пустота их жизни зависят только от них самих.

Александру Бабушу исполнилось сорок семь. Выслуга у него была, и он в любое время мог вернуться на материк в качестве добропорядочного обывателя, построить дом, развести герани на окне, мирно копаться в огородике и ходить на базар в.синем форменном кителе без погон, но именно эта ненужность и необязательность материковой жизни отпугивали Бабуша, заставляя его продолжать свое бесцельное плавание среди приполярных льдов под холодными равнодушными звездами, пытаясь найти в этом плавании хоть какой-нибудь смысл.