Саймон Хоук - Железный трон

-- Гильвейн!

-- Сильванна никогда не простит мне, если я дам тебе умереть, -- ответил эльф.

-- Лучше брось меня. Микаэл погиб. Горгон убил его. Все потеряно. Лучше бы я погиб вместе с ним.

-- Не все еще потеряно,-- отвечал эльфийский маг.

-- Ты должен жить. Теперь тебе предстоит управлять всей империей. Ты должен спасти все, что возможно, от разрухи, и восстановить уничтоженное. Ты обязан жить, Эдан, ради жены и детей, и ради друзей, которые любят тебя, и ради тех, кто в тебе нуждается. Я сочувствую твоему горю и твоей скорби, и мне жаль, что мы не подоспели раньше. Но жизнь продолжается. Так должно быть. Хоть это и больно.

Внизу под ними войска Горгона терпели поражение. Ануирцы прижимали их к обсидиановым стенам крепости, но сами были вымотаны и радовались неожиданной помощи эльфов, расправлявшихся с чудовищами. Осадные орудия были разрушены, и осада была невозможной. Башни пылали пожаром. С первого взгляда создавалось впечатление, что от армии уцелело не больше половины. Поле боя так густо было усеяно трупами, что невозможно стало разглядеть землю.

Все было кончено. Император погиб, и его армия не желала продолжать бой без него.

-- Это больно, Гильвейн. Больнее, чем я мог бы выразить словами. И я так устал...

-- Спи, друг мой. Боль пройдет. Все проходит в свое время. Спи, -- ветер даст тебе отдых...

Эпилог

Канун Дня Поминовения. Зимнее солнцестояние. Самая длинная ночь в году. Воистину, именно в такую ночь надо оплакивать погибших. Эдан Досьер, Лорд Верховный Камергер Керильской империи Ануир сидел, склонившись над столом в своем кабинете в одной из башен Имперского Керна. Перед ним стояла пустая бутылка из-под бренди, которую они с Гильвейном недавно допили, и приятное тепло разливалось по его телу. Он поднял голову и выглянул в окно на сверкающие огни Ануира.

Близился рассвет, но в каждом окне все еще горел свет множества свечей в память об ушедших родных и близких.

-- Погребальный огонь. Красиво и грустно,-- пробормотал Эдан со вздохом. Груз прожитых лет давил на его плечи. Он выжил. Пережил свою жену, которая оставила его одного нести бремя лет. Пережил своего господина, который пал в битве, оставив ему долг заботиться об империи Ануир. Пережил Дервина, который вернулся после Бэттлвэйта калекой и влачил жалкое существование, прежде чем умер в нищете. Пережил Лэру и Фелину и почти всех, кого он тогда знал. Он пережил их всех и продолжал жить, хотя это причиняло невыносимую боль.

Его огонь угасал. Он более не мог править империей. На самом деле она умерла давным-давно вместе с Микаэлом, и мало-помалу провинции отпадали от империи, образуя собственные независимые народы, и вот уже ничего не осталось от славной державы. Мечта. То, ради чего они с Микаэлом отдавали все свое время, все свои силы.

-- Все проходит в свое время,-- пьяно бормотал Эдан, отворачиваясь от окна.

-- Да, кивнул Гильвейн.

-- Даже боль.

-- Истинно так. Теперь уже почти не больно. Я изнемог под грузом этого страдания, иссушившего мою душу.

Эдан положил голову на стол и обхватил ее руками.

-- Как Сильванна? -- спросил он, поднимая взгляд.

-- С ней все нормально?

-- Да,-- отвечал Гильвейн.

-- С ней все в порядке. Она часто думает о тебе. Ты ведь уже спрашивал об этом.

-- В самом деле? -- сонно пробормотал Эдан.

-- Я забыл. Но хорошо, что она меня помнит.

-- Она никогда не забудет.

-- Я так устал, Гильвейн...

-- Тогда спи,-- сказал Гильвейн, поднимаясь из-за стола и глядя на своего старого друга. Под его взглядом плечи Эдана несколько раз поднялись и упали. Его дыхание все более затруднялось. Гильвейн простер руки и его подхватил вихрь, сдувая в огонь все бумаги со стола. Эдан Досьер сделал еще один тяжелый и долгий вздох, а затем более не дышал. Клубящееся воронкообразное облако накрыло его.

-- Спи, старый друг, и ветер даст тебе отдых.

Он медленно растаял в воздухе, ветер пронес его над гаванью, над угасающими огнями города, прямо на север к первым лучам солнца.