Андрей Васильев - Снисхождение

Шелестова, оказывается, существо заразное. Это ее стиль изложения, как видно, Вика подсознательно его переняла. Только ей про это говорить не надо, а то и впрямь сегодня один буду спать. И завтра тоже.

— Так что там с коньками? — спросил у Вики я — Да, я перевожу разговор, но исключительно ради мира во всем мире.

— Коньки — Вика разгребла пакеты — Вот, купила. Вроде твой размер, но тут мерить надо…

Коньки мне подошли, хотя, если честно, я бы обошелся и прокатными. С учетом того, что до сегодняшнего дня я на коньках в последний раз стоял лет пять назад, и неизвестно, когда выдастся следующий, то их покупка — это не лучшая инвестиция. Но говорить вслух я это тоже не стал. Тем более, что коньки оказались и вправду отличные, в чем я убедился уже на следующее утро.

Фррррр! Я заложил лихую петлю, сам удивившись своей ловкости. Надо же — помнят ножки‑то! Правду говорил мой родитель — если один раз научился кататься на коньках и велосипеде, то это не забудешь уже никогда.

— Харитон Юрьевич, здорово! — Ксюша, раскрасневшаяся от движений, неожиданно для всех отвесила мне комплимент — Не то что эти двое!

'Эти двое' — были Стройников и Самошников. Они лениво сделали пару кругов по катку, а после, прихватив с собой Петровича, устремились к зимнему мини — кафе под открытым воздухом.

Петрович на коньках не катался, он это дело не уважал. Подозреваю, что в раннем детстве он попробовал эту забаву, упал пару раз на мягкое место и сделал вывод, что она не для него.

Тем не менее он составил нам компанию и до начала возлияний не без удовольствия глазел на наших девочек, которые, как оказалось, все как одна отлично умеют стоять на льду. Та же Ксюша в паре с Шелестовой демонстрировали просто‑таки профессиональные штуки.

— А Серега? — возмутился я и показал на Жилина, который выдавал чуть ли не акробатические пируэты, с хрустом режа лед ножами хоккейных коньков.

— Так Серега спортсмен — по — детски непосредственно сообщила мне Ксюша и даже не поняла, почему Шелестова залилась смехом, а Вика покраснела.

Соловьева тоже не стояла без дела — она учила кататься Костика. Тот небезуспешно изображал из себя новичка, в первый раз ступившего на лед. Впрочем, матерая Шелестова тихонько мне шепнула:

— Так посмотришь — тюфяк тюфяком, а хитрец! — и уже громко сказала — Ну, что, дражайший шеф — кружочек? Кто быстрее?

— Поищи дурака — сразу сдался я — Я старый больной человек, с ногами в два раза короче твоих. Я уж так, потихоньку, помаленьку, скрепя и перемогаясь… Не спортсмены мы!

Ксюша что‑то смекнула, шмыгнула носиком и усвистела куда‑то в сторону.

Шелестова заглянула мне за спину.

— Вот и ваша неправда — она потыкала пальцем в лед — Песочек еще не сыплется, тут это сразу было бы заметно. Ну, не хотите наперегонки — давайте сплетем наши верхние конечности и сделаем все красиво, как в старых фильмах? Виктория Евгеньевна, вы не против, если я позаимствую нашего дражайшего шефа на один круг?

— Он не лошадь, я не стойло — философски заметила Вика, старательно выписывая на льду 'восьмерки' — Но не забудь потом вернуть, откуда взяла.

— Торжественно клянусь — Шелестова цапнула мою руку, переплела со своей, так что та оказалась у нее под мышкой и приказала — А эту руку сюда. Вот. Теперь мы пара 'а — ля 40–е'. Это так романтично!

Как они, в сороковых, таким макаром катались? Очень неудобно! Впрочем, дело привычки.

— А хорошо здесь — уже совершенно нормальным, не шутовским тоном сказала Шелестова — Жалко только, что утром пошли. Права была Таша — вечером тут, наверное, совсем отлично. И с погодой повезло.

Это да, погоду нам будто кто‑то наворожил. Сегодня был один из тех деньков, которые называют 'славными зимними'. Было градусов двадцать мороза, сугробы переливались бриллиантовой крошкой под лучами яркого солнца, и в воздухе висела тончайшая снежная пыль, придавая всему происходящему оттенок нереальности.

— Это да — даже не стал спорить я — Вообще любые зимние забавы на свежем воздухе хороши вечером, кроме, пожалуй, лыж.

— Не люблю лыжи — заявила Елена — Не знаю почему. Коньки и санки — это мое, а лыжи — бэ! А, еще сноуборд — это прикольно! Помню, года два назад в Австрии я с одного склона сиганула, ну очень крутого. Так чуть обе ноги не сломала! Но весело было!

— Так думать надо, куда лезешь — попенял я ей — А если бы сломала?

— Все вы одинаковы — обвинительно сообщила мне Шелестова — Что вы, что те австрияки, которые потом возмущались, когда я из сугроба выбралась. Ну да, стоял там какой‑то знак, мол 'спуск запрещен' — и что? Если есть гора — значит она зачем‑то нужна? То есть — на нее надо либо лезть, либо с нее спускаться. А иначе — какой в ней смысл?

— Так это было склон или гора? — уточнил я у нее, еле сдерживая улыбку.

— Приехали — Елена выпустила мою руку и сделала книксен.

Ответа на вопрос она мне не дала.

— Должен заметить, молодые люди, что вы прекрасно смотритесь вместе — раздался знакомый до боли голос — Да, Харитон, рад, что вы выздоровели.

— Вашими молитвами — повернув голову, я глянул в глаза Еремы.

— Да, мы молодцы — Елена с интересом изучила пророка, который в честь ледовой забавы напялил на себя свитер, обмотал шею длинным шарфом и довершил ансамбль забавной меховой шапочкой — Киф, это твой знакомый?

Мы все‑таки перешли на 'ты'? Впрочем, наше давнее танго дало ей это право еще тогда. Но Шелестова сама устанавливает правила и решает — когда и что делать.

— Есть такое — подтвердил я — Елена — Ерема, Ерема — Елена.

— Прикольное имя! — восхитилась Шелестова — Ваши родители были еще те затейники!

— Даже не представляете, насколько — Ерема рассмеялся — При случае я расскажу вам пару их шуток — вы обхохочетесь!

— Добрый день — к нам подъехала Вика, к тому же в этот момент я обратил внимание на то, что нескольких крепких ребят, катающихся неподалеку, сузили круги, несомненно заприметив моего собеседника.

— Виктория — Ерема приподнял шапочку, приветствуя мою подругу — Очаровательны, как всегда.

Мне внезапно стало холодно и беспокойно. Как я раньше не заметил, что на катке вообще крайне немного обычной для него публики? Почти нет детей и людей в возрасте, а если они и есть, то вон, на дальнем его конце. А здесь, где рисует своими коньками разводы на льду наша компания, катаются и кружатся в основном поджарые юноши и девушки, причем все как один в достаточно просторных одеждах, что не свойственно для катка. Зато удобно для ношения оружия.

И еще — тут не все наши, это видно по взглядам, которыми они обмениваются. Сказать, что там нет взаимной приязни — это ничего не сказать.