Сергей Дмитрюк - Лик зверя

Громов положил руку мне на плечо. Мы переглянулись с ним, и я тихо вошел в комнату. Громов остался стоять около двери. Я осторожно погладил Светлану по волосам, любуясь бесконечно дорогим лицом. От моего прикосновения она сразу же проснулась.

- Милый! - произнесла тонким со сна голосом. Улыбнулась. Обхватив руками мою шею, притянула меня к себе, целуя. Тут она заметила стоящего в дверях Громова и слегка смутилась. Быстро поднялась из кресла.

- Иван Вениаминович! Я вас не заметила!

- Ничего-ничего! Целуйтесь на здоровье! - улыбнулся Громов.

- Почему ты не в постели? - спросил я.

- Я проснулась среди ночи... Увидела, что тебя нет рядом и сильно огорчилась. Хотела поговорить с Иваном Вениаминовичем, но его тоже не оказалось в доме. Тогда я решила дождаться вас, а чтобы не уснуть, взялась читать книгу...

- И все-таки уснула! - улыбнулся я. - Я вижу, вы уже успели познакомиться?

- О, да! - воскликнула Светлана. - Иван Вениаминович мне сразу понравился. Он просто замечательный человек!

- Я тоже всегда знал, что у Сида такая замечательная и умная жена! - сказал Громов.

- Спасибо.

Светлана улыбнулась в ответ на его комплимент. Я и не думал, что Громов умеет так легко располагать к себе женщин. Он делал это так непринужденно, что через несколько минут знакомства с ним казалось, что ты знаешь этого человека очень давно, целую жизнь, рассказывала мне потом жена.

- Мы долго говорили, - продолжала Светлана, - и Иван Вениаминович рассказал мне много интересного про вашу работу. И вообще, он отличный собеседник.

- По-моему, вы преувеличиваете, Света! - скромно улыбнулся Громов.

- Нисколько. Это вы слишком скромничаете, Иван Вениаминович! Что меня больше всего поражает в вас, так это способность смущаться и краснеть, совсем как ребенок.

- А на мой взгляд, - снова улыбнулся Громов, - это самое лучшее, что остается нам от детства. Для детей мир представляется бесконечным солнечным простором, в котором нет места лжи и коварству, поэтому их чувства искренни, а поведение так непосредственно.

- Да, я знаю, - согласно кивнула Светлана.

- Ну, ладно, ребята! - сказал Громов. - На дворе давно уже ночь. Действительно пора спать. Да и я порядком устал сегодня. Все-таки из такой дали прилетел к вам! Вы мне позволите приютиться где-нибудь у вас в доме?

- Иван Вениаминович! - укоризненно сказала Светлана. - Как вам не стыдно? Сейчас приготовлю для вас постель.

- Вовсе не стоит беспокоиться обо мне, - остановил ее Громов. Осмотревшись, сказал: - Дайте мне какую-нибудь подушку, и я прилягу вот на этом диване, в гостиной.

Светлана взглянула на него из-под насупленных бровей, но вскоре на лице у нее появилась улыбка. Она принесла подушку и одеяло. Громов разложил их на диване, стоявшем около окна. Спросил:

- Вы позволите мне не закрывать окна? Я люблю, когда в комнате гуляет ночной ветерок.

- Конечно, - согласно кивнула Светлана.

- Спокойной ночи! -пожелал нам Громов.

- Спокойной ночи!

Я погасил свет, закрыл за собой дверь спальни. Светлана повернулась ко мне, сказала шепотом:

- Мне так неудобно перед Громовым!

- Перестань. Все в порядке, - успокоил я ее.

- Ты уверен?

Она недоверчиво посмотрела на меня.

- Абсолютно!.. Малыш!

- Что?

- Я люблю тебя!

Я ласково привлек ее к себе.

- Не надо, Сид! Громов услышит. Неудобно.

Светлана смущенно покосилась на дверь.

- Пускай услышит! - Я обнял ее за плечи. - Он тоже человек, и должен понять.

- Сид! - Светлана попыталась высвободиться из моих объятий. - Я так не могу!

- Глупости!

Я подхватил ее на руки и отнес на постель. Сверху она казалась такой маленькой и беззащитной, хотя глаза ее уже вспыхнули горячим огнем страсти. Я коснулся губами ее губ. Она издала неопределенный жалобный звук, но в следующую минуту наши тела уже сплелись в крепких и нежных объятиях, и вся ее скованность сразу же прошла, сменившись неистовой и необузданной страстью. Она металась по постели, как хищная кошка, сверкая глазами и обвивая меня сильными гибкими руками. Ее губы и руки блуждали по моему телу, рождая в нем сладостные ощущения, которые заставляли напрягаться во мне каждый нерв. Когда снаружи забрезжили первые лучи рассвета, мы уснули, обнявшись, обессиленные и счастливые.

* * *

- Знаешь, Сид, - сказал Громов, когда гравиплан уже плыл над джунглями, - если мы поймаем Сарко, я, наверное, попрошу перевода...

Я удивленно посмотрел на него.

- Вы хотите уйти со службы? Мне что-то не верится, Иван Вениаминович!

- Понимаешь, Сид, я уже в таком возрасте, когда организм неизбежно стареет, несмотря на все ухищрения и старания энерготерапевтов. Память уже не та, что прежде, слабее реакция, да и силы тоже не те. Выдам "страшную" тайну: последнее время меня мучают сильные боли в затылке. Обратился к врачам, говорят, возрастное переутомление. Посоветовали сменить работу и пройти курс ревитации. Хорошо бы заняться работой, требующей большего физического труда... Они правы, должность начальника Особого отдела требует слишком большого нервного напряжения и светлой головы. Здесь нужен молодой и энергичный человек. Ведь мне уже сто шестьдесят два!

- Как же так, Иван Вениаминович?

Я был в растерянности. Я совершенно не понимал, как Особый отдел может существовать без Громова. Для меня эти понятия были неотъемлемыми.

- Кто же будет вместо вас? - спросил я.

- Ты зря представляешь меня таким незаменимым, - улыбнулся Громов. - Замена всегда найдется. Юлий Торрена, например. Эта должность для него. Хватит ему в заместителях ходить! Я и с Менгешей уже разговаривал об этом. Он тоже удивлялся, как и ты, но я-то знаю, сам думает, засиделся старик, молодым перспективным работникам не дает расти, проявлять себя. Так что, Сид, - Громов положил руку мне на плечо, - это мое последнее дело...

Я сидел в полном замешательстве. Признание Громова было для меня совершенно неожиданным. Когда он дотронулся до моего плеча, я вздрогнул.

- Смотри! - Громов указал куда-то влево, за стекло кабины гравиплана.

Голограскоп был включен, и я отчетливо увидел, как на востоке, в полукилометре от нас, движется блестящая точка. Гравиплан! Он летел параллельным курсом, словно сопровождая нас.

- Кто бы это мог быть? - словно раздумывая, произнес Громов.

- Может, Сарко? - Я тревожно всматривался в парящий над лесом аппарат. Вдруг понял. - Иван Вениаминович! Кажется, я знаю, кто это...

Я быстро включил бортовую связь на аварийной волне.

- Алло. Ли? Это ты?

Некоторое время эфир молчал, потом знакомый женский голос сказал: