Вашингтон Ирвинг - Назад в будущее. Истории о путешествиях во времени (сборник)

– Какой скверный обычай! Сколько лошадей гибнет зря.

– …Это увидел второй рыцарь башни и бросился на Мархауза, и они сшиблись так яростно, что рыцарь башни рухнул на землю вместе с конем, оба мертвые.

– Еще одна лошадь погибла; говорю тебе, этот обычай надо уничтожить. Не понимаю, как умные люди могут терпеть такие обычаи и восхищаться ими.

– …И вот эти два рыцаря яростно кинулись друг на друга…

Я, видимо, задремал и пропустил целую главу, но ничего не сказал об этом Сэнди. Я предположил, что ирландский рыцарь за это время успел подраться с приезжими, и так оно и оказалось.

– …Сэр Уэн с такой силой ударил сэра Мархауза, что сломал свое копье об его щит, и сэр Мархауз с такой силой ударил сэра Уэна, что обрушил его вместе с конем на землю и пронзил ему левый бок…

– Сказать по правде, Алисанда, все эти ваши старинные повести слишком просты; запас слов у вас очень мал, и потому описания страдают отсутствием разнообразия; в них одни только факты, голые, как Сахара, и совсем нет никаких живописных подробностей; это придает им монотонность; ведь все сражения, в сущности, одинаковы: двое яростно бросаются друг на друга; «яростно» – хорошее слово, но есть слова ничуть не хуже, например: «бешено», или «пламенно», или «хищно», и сотни других; а то, черт возьми, получается: они яростно кидаются друг на друга, ломают копья, затем один разбивает щит другого, и тот падает вместе с конем или перелетает через круп коня и ломает себе шею, затем на оставшегося в живых яростно кидается новый кандидат и ломает свое копье, и ему разбивают щит, и он падает вместе с конем или перелетает через круп коня и ломает себе шею, потом еще кто-нибудь яростно кидается, потом еще и еще, пока не будет израсходован весь материал, и если вы захотите подвести итог, вам не удастся ни отличить одного поединка от другого, ни понять, кто победил, и вместо живой картины боя, полной бешенства и рева, у вас получается нечто бледное и беззвучное – будто какие-то призраки сражались в тумане. Боже, как бы вы стали описывать при таком скудном запасе слов какое-нибудь происшествие позначительнее – например, сожжение Рима Нероном! Вы сказали бы: «Город сгорел; страховая премия уплочена не будет; мальчик разбил окно, пожарный сломал себе шею!» Нет, это не изображение пожара!

Я прочел ей целую лекцию, но на Сэнди она не произвела ни малейшего впечатления; пары ее словоизвержения снова вырвались наружу, чуть только я приоткрыл крышку.

– …Тогда сэр Мархауз повернул коня и помчался к Гоуэну, направив на него копье. Заметив это, сэр Гоуэн поднял свой щит, и они оба, выставив копья вперед, понеслись друг на друга во всю прыть своих коней и ударили друг друга в щиты, но копье сэра Гоуэна сломалось…

– Я знал это заранее.

– …а у сэра Мархауза не сломалось; и сэр Гоуэн вместе с конем рухнул на землю…

– Ну, конечно… и сломал себе спину…

– …однако, сэр Гоуэн с легкостью вскочил на ноги, выхватил свой меч и пеший бросился на сэра Мархауза, и тот тоже спешился, и стали они биться мечами с такой яростью, что их щиты разлетелись в куски, их шлемы и панцири раскололись, и оба они были ранены. Уже пробило девять часов, они дрались уже три часа, и с каждым часом сэр Гоуэн становился все сильней и сильней, и силы его утроились. Сэр Мархауз это заметил и очень дивился, почему сила его противника растет, хотя они оба ранены; и когда наконец наступил полдень…

Звук ее заунывного голоса напомнил мне звуки, которые я так часто слышал в детстве:

– Нью-у‑у‑Хэвэн! Десять минут остановки… За две минуты до отправления кондуктор ударит в колокол …Пассажиров, отправляющихся по Приморской дороге, просят пересесть в задний вагон… Этот вагон дальше не пойдет …Яблоки, апельсины, бананы, бутерброды, конфеты!

– …и прошел полдень, и день стал клониться к вечеру. И сила сэра Гоуэна стала иссякать, и он слабел, и не мог больше биться, а сэр Мархауз становился все огромнее и огромнее…

– Ему сделалось тесно в его латах; но разве эти люди способны обратить внимание на подобные мелочи.

– …«Сэр рыцарь, – сказал сэр Мархауз, – я вижу, что вы доблестный рыцарь и что вы человек необычайной силы, но сила ваша начинает покидать вас, а так как важных причин для нашей ссоры нет, мне было бы жаль убить вас теперь, когда вы совсем ослабели». – «Ах, – сказал сэр Гоуэн, – благородный рыцарь, вы произнесли слова, которые я произнес бы сам на вашем месте», и они сняли шлемы, и поцеловались, и поклялись любить друг друга, как братья…

Но тут я потерял нить и задремал, размышляя над тем, как жаль, что люди, обладающие такой необычайной силой – силой, дающей им возможность, закупорив себя в нестерпимо тяжелый железный панцирь и обливаясь потом, рубить, и колоть, и молотить друг друга шесть часов подряд, – не родились в такое время, когда их сила могла бы пригодиться на что-нибудь полезное. Возьмите, например, осла: осел обладает как раз такою силой, но употребляет эту силу на пользу, и потому весь мир ценит его за то, что он осел; а дворянина никто не станет ценить за то, что он осел. Из соединения дворянина с ослом ничего путного выйти не может, и дворянин никогда не должен выдвигать на первое место ослиную силу. Но ничего не поделаешь, раз вы начали с ошибки, беды не исправишь, и никто вам не скажет, чем вы кончите.

Проснувшись, я заметил, что опять пропустил целую главу и что Алисанда уже увела своих героев очень далеко.

– …Они ехали, ехали и въехали в глубокий овраг, полный камней, по дну которого бежал прозрачный ручеек; этот ручеек вытекал из фонтана, а у фонтана сидели три девы. «С тех пор как этот край принял христианство, – сказал сэр Mapхауз, – со всяким рыцарем, заезжавшим сюда, непременно случались странные приключения…»

– Ты неправильно передаешь его речь, Алисанда. Сэр Мархауз, сын ирландского короля, говорит у тебя, как все остальные; ты должна придать ему ирландский акцент или, по крайней мере, какие-нибудь характерные словечки, чтобы его сразу можно было узнать, как только он заговорит, и чтобы отпала необходимость всякий раз называть его имя. Это общеупотребительный литературный прием всех крупных писателей. Пусть он скажет: «С тех пор как этот край принял христианство, проткни его насквозь, со всяким рыцарем, заезжавшим сюда, непременно случались странные приключения, проткни его насквозь». Видишь, насколько лучше это звучит.

– …«со всяким рыцарем, заезжавшим сюда, непременно случались странные приключения, проткни его насквозь». И вправду, благородный лорд, так гораздо лучше; мне трудно это выговорить, но со временем я привыкну. И они подъехали к девам и обменялись с ними приветствиями, и на голове у старшей девы сиял золотой венец, а от роду ей было три раза по двадцать зим и даже больше…