Час урагана (СИ) - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович
— Перезвоню через час, — сказал Жилин и, сверившись с листком бумаги, заложенным в блокнот, набрал другой номер.
— Перфильеву из отдела кадров, пожалуйста, — сказал он.
— По какому вопросу? — поинтересовался серьезный женский голос.
— Жилин из горпрокуратуры.
— Слушаю, — сказал недовольный голос Перфильевой несколько секунд спустя. — Это опять вы?
— Опять я, — вздохнул Жилин. — Я ознакомился с документами, и у меня возникли два вопроса. Первый: как в деле стажера Аль-Барауи оказались англоязычные и арабские тексты, перекачанные из Интернета? И второй: как отразилась информация, содержащаяся в этих текстах, на деятельности Аль-Барауи в качестве стажера ЕКА? Я имею в виду, естественно, сугубо кадровые проблемы.
— Как оказались? Вы думаете, я помню? Сейчас, минуту, я взгляну в дело…
Минута растянулась на три, Жилин терпеливо ждал, а программисту надоело прислушиваться к разговору, тем более, что и слушать было нечего, и он повернулся к компьютеру.
— Так, — сказала наконец Перфильева. — Файлы, о которых вы говорите, были пересланы на наш компьютер по электронной почте. Получены двенадцатого апреля в три сорок ночи. Пользовательское имя отправителя Немир. Сказать по буквам?
— Нет, — отказался Жилин. — Почему вы приобщили файлы к делу? И на второй вопрос вы не ответили.
— Приобщила не я, а компьютер. Файлы пришли с примечанием «к делу Абдулвахаба Аль-Барауи», программа и выполнила указание.
— Но так ведь каждый может переслать любой текст, потребовать, чтобы компьютер приобщил, и тогда на сотрудника можно наклепать любой компромат, — удивился Жилин.
— Каждый не может, — ответила Перфильева. — Только из нашего отдела или кто-то, кому поручено собрать информацию и сообщен пароль. Компьютер сверяет пароли и тогда…
— Понятно, — перебил Жилин. Уж что касается паролей, то вряд ли здесь Аркадий столкнулся с проблемой.
— А на второй вопрос? — спросил он.
— Почему это должно было отразиться? Мне кажется, что пока вы не появились, никто эти файлы и не читал.
— Неинтересно было? — съязвил Жилин.
— Представьте себе, — рассердилась Перфильева. — Какое нам дело, чем он там занимался в Европе?
— Даже если совершал противоправные действия?
— Не в России же!
— Спасибо за разъяснения, — сказал Жилин, поняв, что ничего больше не добьется.
— А что, — смягчилась Перфильева, — это Аль-Барауи что-то натворил? Если да, то мы должны сообщить об этом в ЕКА, записать в его дело, может, даже прервать контракт.
— Нет, ничего, — торопливо сказал Жилин. — Скажите… Это уже не по делу, а так, интересно… Когда случился ураган, в центре знали об этом заранее? Я имею в виду…
— Господи! — воскликнула Перфильева. — Тут вчера репортеры с этим вопросом полдня носились. Знали-не знали, предупредили-не предупредили. Точно знали только в отделе краткосрочных прогнозов. Остальные слышали краем уха.
— А в каком отделе работает Аль-Барауи?
— Так его дело перед вами! В этом отделе и работает.
— Файл в Гидрометцентр переслал Немировский, — сообщил Жилин программисту, положив трубку, и Мухин кивнул, думая о своем.
— Спасибо, вы мне очень помогли, — продолжал следователь. — Как вас найти в случае необходимости? Не дадите ли служебный телефон?
— Зачем вам? Я на этой неделе работаю дома, так что звоните, заходите, мне и самому стало интересно, что там накопал Аркадий, — задумчиво проговорил Мухин. — Если его из-за этого замочили…
Выходя из квартиры, Жилин услышал, как в кабинете зазвонил телефон.
Глава семнадцатая
— Если бы вы не занимались самодеятельностью, — сказал следователь, — обошлось бы меньшей кровью.
— Кровью? — переспросила Таня.
— Мы бы нашли Немировскую раньше этих… И мне не нужно было бы подставлять Мухина… И дело мы бы закончили сами, если уж на то пошло, а сейчас мы едем на Лубянку вроде как свидетели, и не более того…
Пока Жилин рассказывал, машина стояла у тротуара в тихом переулке, куда следователь свернул с проспекта Мира.
— Раньше кого — этих? — сказала Таня. — Что случилось, господин… м-м…
— Гражданин начальник, — усмехнулся Жилин, включая двигатель и выезжая задним ходом на магистраль. — Шучу… Зовите меня Александром. Если бы вы, Таня, сразу сказали мне о даче в Барашково…
— Я не знала…
— Как только узнали, я имею в виду… Мы были бы там еще вчера, забрали бы Немировскую, она обязательно сказала бы все, что могла…
— Вы не знаете, какая это упрямая женщина. И она считает, что Аркадия убили из-за нее.
— Конечно! И решила сама расправиться с преступниками?
— Нет… Тут разное… Ей было страшно за себя тоже.
— Упрямая или нет, — сказал Жилин, — но правду мы бы из нее вытрясли. А так…
— Что — так? Скажите наконец!
— Когда наши сотрудники, — сухо сообщил Жилин, — прибыли сегодня к даче, их встретили огнем двое неизвестных. Лейтенант милиции Верников был тяжело ранен, рядовой Пряхин — легко. Ему пришлось стрелять на поражение, и один из преступников был убит на месте. Второй скрылся. Вот так, Татьяна.
— Это было в три часа? — прошептала Таня. — Мы с Тамарой слышали выстрелы, но думали, что это охотники в лесу…
— Вы там были в это время? — Жилин едва не врезался в ехавшую впереди машину, от неожиданности нажав на акселератор.
— Тамара увидела, что к даче приближаются какие-то типы, и увела меня через черный ход. Мы пошли к какому-то полустанку, это примерно в трех километрах, и когда ждали поезда, услышали, как стреляют. И раньше тоже слышали — по дороге, только я подумала, что это дятел…
— Дятел! — воскликнул Жилин. — Милая Таня, вы когда-нибудь слышали, как стучит дятел, и как звучит пистолетный выстрел?
— Нет… Но послушайте… Эти звуки… Они звучали довольно долго. Так что, целый бой был?
— Бой не бой, — покачал головой Жилин, — но постреляли изрядно. Эти типы закрылись в доме и, когда Верников с Пряхиным вошли в калитку, принялись стрелять без предупреждения. Верникова сразу ранило в ногу, ребята спрятались за забором и отвечали только тогда, когда видели, откуда стреляют. Потом из дома перестали стрелять, и Пряхин пошел посмотреть, Верников его прикрывал, у него ведь нога была прострелена… Ну вот, Пряхин дошел до двери, а там его…
— Насмерть? — с ужасом спросила Таня.
Жилин отвел взгляд от дороги и посмотрел Тане в глаза.
— Я же вам уже сказал — Пряхин ранен легко. В плечо. А вот Верников… Он увидел, что друг упал и подставился по глупости. В живот его ранило. Вот так. Из дома увидели, что оба наших сотрудника лежат без движения, и решили, что дорога свободна. Вышли. Тут Пряхин одного и уложил. Наповал. Второй ушел. А с этим Мухиным…
— Что с ним? — холодея, спросила Таня.
— Я позвонил ему вчера вечером, когда получил у коллег в ФСБ кое-какую информацию о «Духовном возрождении». В приватном порядке получил, но ребята заинтересовались, зачем мне это нужно, и я понимал, что дело от меня все равно уплывет… Впрочем, вам-то все равно. Телефон у Мухина не отвечал, на работе его тоже не было. Около полуночи я поехал к нему домой… В общем, Таня, убили его. Похоже, что вскоре после моего ухода. И я понимаю — почему.
— Он пытался вскрыть сайт, да?
— Видимо. Сказал мне, что ему, видите ли, некогда, а после моего ухода влез, его тут же засекли, как в свое время Аркадия, и ждать не стали. Одно убийство влечет за собой другое, тут цепочка… Немировской повезло, и вам тоже, Таня — если бы вы не сбежали с дачи…
Жилин замолчал, глядя на дорогу, и Таня только сейчас живо представила себе, что могло произойти. Убили бы сразу — как Аркадия и Мухина? Или стали бы выяснять, что им известно и с кем они информацией делились?
Они — кто?
— Это все Аль-Бадауи? — спросила Таня.
Машина проехала мимо Политехнического музея, выехала на площадь, Жилин свернул вправо, к мрачному коричневому зданию, сказал, не отвечая на танин вопрос:
