Владимир Немцов - Когда приближаются дали

Оказывается, Васильев это учитывал. Из одинаковых кирпичиков, созданных в "домостроительной машине", можно составить любые здания, вытянув их вдоль улицы, расположив по квадрату или в форме буквы "П". Строить можно, как угодно планировщику и архитектору. А вскоре, если опыт удастся, Васильев сконструирует новую систему. Специально для зданий общественного назначения.

Вадим лежал с закрытыми глазами и видел, как "домостроительная машина", или, проще, стройкомбайн, ползет по степи, оставляет за собой одну, другую, десятую улицу, город. Потом комбайн разбирают, грузят на платформы и отправляют в другой район, где его ждут. А если сделать несколько таких машин, послать их не только на новые земли, а в пустыни, тундру, на Дальний Восток, в Арктику и там, в районах месторождений ценных руд и нефти, построить новые города?

Вадим открыл глаза. На стене отпечатались лунные квадраты, рябые из-за того, что стекла были забрызганы известью. "Надо бы вымыть, - лениво подумал он, рассматривая тени на светлой стене. - Похоже на кратеры лунные. Проецируются. - И тут же представил себе телескоп, с которого бы можно проецировать изображение на экран. - Нет, без электронного преобразователя ничего не выйдет, - света маловато".

Точно быстрое облако подкатилось к луне. Нет, какое там облако. На светлом квадрате четко выделялся силуэт. Человек прижался к стеклу, засматривая в комнату.

Багрецов приподнял голову и замер. Бледное лицо, закушенные губы, раздвоенный подбородок. Лицо похоже на то, что видел в бинокль тогда на границе.

Человек чуть отступил от окна, затянул у подбородка шарф и, помедлив в нерешительности, исчез. Вадим лежал не шелохнувшись, шея затекла, руки онемели, тело не слушалось. И все же ощупью нашел под кроватью ботинки, надел один, еле попадая ногой, у другого запутался шнурок. Вадим рвал его зубами, подскочив к окну. Куда пошел, в какую сторону? Наконец выбежал, огляделся...

Тишина на строительстве. Луна освещала бетонную дорожку, похожую на широкую стальную ленту рулетки. Она терялась где-то в глубине. На столбах висели потухшие фонари, раскачивались от ветра. Кто знает, почему они потухли? А вдруг не случайно?

Вадим добежал до котлована. Никого нет. Спрыгнул вниз, чтоб пройти незамеченным туда, к стройкомбайну. За него Вадим больше всего тревожился.

Вот уже и бетонированный канал, фундамент нового дома. Послышались приглушенные голоса. Вадим замедлил шаги, перешел на теневую сторону, поднял голову.

Облокотившись на раму стройкомбайна, стоял тот, кого искал Багрецов, а рядом, совсем близко, - Надя. Никого не замечая, занятые друг другом, они о чем-то говорили вполголоса. Надя тихонько смеялась, шаловливо грозилась перчаткой.

Ничего не понимая, Вадим пятился назад. Неужели он видит того, с пограничного острова? И рядом с ним Надю.

Авария оказалась серьезной. На строительной площадке замелькали фонари. Как потом узнал Багрецов, дело касалось не только освещения. Остановились компрессоры, вибромельница, бетономешалка, все моторы стройкомбайна. Вышел из строя трансформатор на подстанции. Точно не известно, что с ним случилось, но, видно, его придется менять. А это долго и трудно. Ни завтра, ни послезавтра нельзя начинать новый дом.

Но это еще не все. К завтрашнему дню был подготовлен раствор лидарита, и если его не использовать сразу же, то он загустеет и станет негодным. Сделать новый раствор невозможно - не хватит растворителя. Целые тонны его буквально вылетели в трубу, лопнувшую вчера.

Даже на обыкновенном строительстве могут случиться две аварии подряд. Здесь же, где приходится иметь дело с новой технологией, пока еще практически не изученными, но лишь лабораторно испытанными материалами, - тем более. И все же эти аварии могли озадачить Васильева и насторожить Багрецова.

В смятении Вадим прибежал домой. Искать сейчас Васильева? Зачем? Об аварии он знает - люди уже бегают с фонарями. Предупредить, что видел подозрительного человека? Но если он здесь и мило беседует с Надей, - значит, тут и работает. Его проверяли, прежде чем допустить к опытному строительству. Надо бы послушать, о чем он говорил с Надей, но это Вадиму показалось подлым, тем более что ей-то он верит. В школе еще вместе учились.

Вадим сидел на кровати, медленно раздеваясь, и думал, как поступить. А что, если пойти сейчас туда, к Наде? Неудобно, получится вроде слежки из ревности. Лучше поговорить с ней утром. Он развязал галстук, повесил его на спинку кровати и, боясь передумать, быстро разделся и забрался под одеяло.

Луна светила прямо в глаза. Издалека прилетела девичья песня. Он закрылся с головой, приказал себе уснуть, но сон не приходил. Считал до ста, потом в обратном порядке, стал было подремывать, но за дверью послышались шаги. Видно, сосед по комнате. Придется знакомиться, начнутся разговоры... Лучше всего притвориться спящим.

Кто-то вошел, скрипнула дверь, потом щелкнул замок - ясно, что вошедший был здесь хозяином. Чиркнула спичка, запел выдвигаемый ящик стола. Вероятно, сосед достал свечку и зажег, потому что у Вадима засветилась тонкая полоска между одеялом и простыней. Любопытно, конечно, как выглядит твой сосед, с которым придется видеться каждый день, разговаривать, а возможно, и подружиться. Вадим легко сходился с людьми, особенно с теми, кто постарше. Он чуточку выглянул из-под одеяла. Человек стоял вытянув руки вверх - снимая не спеша рубашку. Обнажился впалый живот, выпирающие ребра. Рубашка поползла на голову, - открылась шея, тонкая, худая, с левой стороны пересеченная красноватой полосой, возможно - шов после операции. Вадим поморщился, вспомнив, как ему недавно удаляли гланды.

Сосед разделся, взял со стола ножницы, наклонился над свечой. Вадим чуть не вскрикнул. Так вот с кем он собирался дружить! Сосед, видимо, нервничал, ножницы дрожали в руке. Пламя свечи заметалось и погасло. Прежде чем вновь ее зажечь, он сломал несколько спичек. Потом подпоясался полотенцем, долго искал мыльницу, хотя она лежала перед глазами на тумбочке, и, не найдя ее, вышел за дверь. Через минуту вернулся с мокрым лицом, приблизился к столу и, глядя на огонь остановившимися голубыми глазами, стал рассеянно вытирать шею. С лица катились капли, а он водил полотенцем по сухому месту.

Показалось ли ему что-то, - он вдруг в испуге сделал шаг назад, уронил стул. Стул упал с таким грохотом, будто в комнате выстрелили. Багрецов сбросил с головы одеяло.

- ...прощения, - услышал он глуховатый голос. - Разбудил? Это нехорошо.

При других обстоятельствах Багрецов не придал бы значения акценту. В национальных республиках не все хорошо говорят по-русски, и очень часто бывает, что человек всю жизнь живет в Москве, а родной язык все же дает себя знать. Но тут совсем другое.