Алексей Смирнов - Натюр Морт (сборник)

— Это ты скоро узнаешь, — успокоил его Чаусов. — Я тебе книжку дам почитать. Про друидов. Ты ведь любишь читать книжки? Ну вот.

— Какие друиды? — Клятов, против воли, сорвался на крик. — Что это за идиотский театр?

— Ух ты! — Чаусов вскочил и моментально переместился поближе к Александру Терентьевичу. — Не в твоем положении, сударь, голос повышать. Не в твоем! Потому что мы тебя до капли выдоим. Слыхал, что с прежним жильцом было?

Старик вцепился Александру Терентьевичу в щеки.

— Живым не выйдешь, — прохрипел он, утрачивая всяческий контроль над темными чувствами. — Думаешь, так уж это приятно — изо дня в день с древесами?

Клятов рванулся и попробовал перекреститься.

— Не поможет! — радостно закричал Чаусов, но помогло. Возможно, вовсе не крестное знамение, поскольку Александр Терентьевич не успел довершить его до конца. Возможно, вмешалась какая-то другая сила — так или иначе, Клятов проснулся и обратил выпученные глаза к потолку, плохо различимому в ночном мраке. Сердце отчаянно билось нескладно, с устрашающими паузами.

Несчастье помогло. Александр Терентьевич Клятов проснулся.

До сих пор его терзали призрачные, надуманные страхи — светлую тему Эриксона, Фрейда и "того, что позади", он выкинул из головы, — надеясь, что навсегда.

По одной единственной причине: страх, который завладел его существом, не имел ничего общего с фантазиями. Клятов ни на секунду не усомнился в абсолютной реальности недавнего сна — более того, он точно знал, что это никакой не сон, это естественное (с позволения сказать) событие, с которым нужно жить.

"Саша, успокойся, — сказал он себе. — Теперь все завершилось. Ты наконец-то попал. Теперь ты должен думать. Для этого придется перестать пить, и ты перестанешь. Ты будешь думать. Ты столкнулся с какой-то гнусью, которую необходимо извести. Ты же врач, ты забыл? Ты ученый. Ты все позабыл, мать твою так. Но пора просыпаться".

Сначала книги. Читал ли он когда-либо в прошлом о подобных вещах? Да, кое-что было. К сожалению, все, что Александр Терентьевич читал на эту тему, было литературой либо пространно-отстраненного, либо информативно-познавательного толка. Нигде не содержалось прямых указаний на то, как следует вести себя при реальном столкновении с предметом описаний. Но все-таки он попытался внести ясность. " Друиды. Кто они такие? Какие-то древесные духи. При чем здесь Зодиак? подснежники? Что дальше? Инкубы и суккубы? Какое они имеют отношение к Зодиаку и, главное, к коммуналке, в которой он отныне вынужден доживать свой век? Черт подери, почему же они так обрадовались? Почему такой прием?" Александр Терентьевич вспомнил, как несколько лет тому назад прочел в газете фантастический рассказ про запойного алкоголика, которого мафиозная квартирная сеть взяла, можно сказать, на ставку и подселяла в коммуналки, не желавшие расселяться. Он, вселившись, пил, дебоширил, и все уезжали…пока несчастный не нарвался на квартиру вампиров. Но тут — тут все было иначе. Ему обрадовались, его приняли с невозможными почестями — почему? Так, отложим. Начнем с начала. Чему они обрадовались — новому жильцу? Нет. Они обрадовались алкоголику, и не однажды это подчеркнули. Андреев говорил про восприимчивость — может быть, разгадка в этом? Очень может быть. Да, с этого все началось — с понятия восприимчивости. Человек, приведя себя в известное состояние, начинает воспринимать явления, недоступные прочим. Но какая им в этом корысть? Очень понятная: им не хватает контакта, живой «отдачи», «подпитки», как выражаются телевизионные лидеры. Они изголодались, они питаются его "отрицательно заряженной аурой" (Александр Терентьевич не знал, насколько согласуется подобное предположение с желанием служить науке). Им безразличен его пол, они накинутся на него, не разбирая, что есть у него в штанах, а чего нету…

Здесь Александр Терентьевич остановился. Выпитые стаканы исправно уводили его в долину безответных кошмаров — вернуться! Вернуться любой ценой, встать двумя ногами на твердую землю…о ком это было? Верно, о Солодовниковой, никуда не деться…но есть же какой-то выход?

Выход был только один: принять бой. Сон — значит, сон; Клятов закрыл глаза и приготовился к новым встречам.

И явилась Гортензия.

Она вплыла, подобно «Титанику».

— Я женщина одинокая, — заявила она без обиняков.

Клятов непроизвольно сместился на матраце.

Гортензия Гермогеновна уселась со всей солидностью и глубоко вздохнула.

— Скоро лето, — сообщила она глубокомысленно.

— И? — подхватил Александр Терентьевич, проявляя неожиданную резвость соображения.

— Все распустится, — вздохнула полной грудью гостья. Расцветет…Благодать! Почки, бутоны…

"Пора!" — решил Александр Терентьевич. Он протянул руку и с силой ударил Гортензию Гермогеновну по загривку. Рука прошла сквозь гостью, и та расхохоталась:

— Неправильно делаешь, родимчик! Вот, прочувствуй…

С этими словами она безнаказанно навалилась на Клятова и чем-то вроде губ впилась ему в затылочный лимфатический узел. Клятов ощутил, как энергия — он-то думал, что ее уже в помине не осталось — но нет! эта глубоко законспирированная, в средоточье яиц упрятанная сила вдруг начала покидать его. Сам же он был полностью пассивен и не мог ответить ни единым жестом. Гортензия, напитавшись, отвалилась и одобрительно подмигнула Александру Терентьевичу. Она рыгнула и сплюнула на загаженный пол багровый сгусток.

— Хорошо! — сказала она- Ох, и любовь у нас пойдет!

Клятов решил, что если уж не в силах он повлиять на сами события, то стоит хотя бы попытаться выяснить их подоплеку. А заодно — выгадать время и отсрочить худшее. Он мрачно проговорил:

— Хоть про деревья расскажите. А то ведь так и сдохну без понятия.

— Запросто сдохнешь. Отчего не рассказать? — Гортензия Гермогеновна, сытая, раскурила папиросу. Клятов явственно вдыхал вполне реальный, посюсторонний дым. — Деревья — это, можно сказать, основное; все прочее баловство. По-настоящему мы сожительствуем только с ними.

"Со мной ли это происходит?" — этот наивный вопрос Клятов задал себе с обреченным равнодушием лунатика. Хищный призрак, попыхивая папиросой, говорил дальше:

— До тебя здесь жил один человечишко — не чета тебе, конечно. Трезвенник, каких поискать. А потому было чрезвычайно трудно войти с ним в соприкосновение. Он очень плохо нас воспринимал — положение отчаянное! Мы нуждались в энергии, как простые смертные нуждаются в воздухе. Лучше всего получалось у Альберта — он как-то сумел пробить в его защите брешь, а уж дальше мы подключились по цепи. Подзарядились с грехом пополам — не досыта, но для выполнения миссии хватило. Так что набросились на растительность, как положено, в согласии с заветами и наказами.