Александр Бачило - Леcопарк

- О! А чего это там? - Плетюня меня в бок толкает. Вижу - впереди поднимается над травой остроконечная макушка. Чуть подальше - вторая. Ну так я и знал! Пустые холмы! Чтоб мне самому пусто было, если не они!

Тут и до командира, Утюга нашего, начало доходить.

- Так, - говорит, - это у нас что? - А сам нагоняет быстро Следопута. - Это же вон что! Как оно... запамятовал...

- Склады.

От Следопута разговора доброго не дождешься. Буркнул одно слово, и дальше.

- Ну, правильно... Погоди. Что еще за... - Командир скачками за ним. Я слова-то этого не знаю! Нет такого места на территории!

- Почему нет? - Следопут ему, так лениво. - Вот оно. Только у вас по-другому называется.

- У кого это - у нас?!

- У крыс. Вы по глупости склады зовете пустыми холмами. Тут весь отряд как по команде встал. Замерли, дышать боимся. Кое-как Утюг насмелился и просипел:

- Ты издеваешься, что ли?! Куда завел, гад?!

- Пока никуда, - посмеивается. - Но лучше бы нам куда-нибудь зайти, на месте не стоять. А то неровен час...

Бойцы давай занимать круговую, молятся потихоньку, кто как умеет.

- Ты, сволочь, на съедение нас сюда заманил! - Отрядный ревет. - У меня приказ совсем другой был!

Но Следопуту на его приказы чихать с дырявой башни.

- Приказ у всех один, - говорит. - Добычу принести. Хочешь домой пустым вернуться - уходи.

По ушам видно - многие прислушиваются, хоть зуб на зуб ни у кого не попадает от страха, по себе могу сказать. Он тогда громче, чтоб все слышали:

- Сейчас у собак обед. Кто не собирается на полдник оставаться - за мной бегом марш!

И потрусил себе дальше. Вроде ни одного слова понятного не сказал, а пробрало. Рванули мы за ним все как один. И Утюг бежит, подгоняет еще:

- Не растягиваться!

Кто такие эти собаки, что за обед у них и что за полдник - не знаю. Да, может, оно и к лучшему. Бежим себе. Пустые холмы впереди все выше и выше поднимаются. То есть не холмы, а, выходит, склады. И совсем даже, может оказаться, не пустые. Самый ближний - ох здоровенный, на четыре угла, с отвесными стенами - ну точь-в-точь такой, как про них врут...

Бежим прямо на стену. Вся она белая, только кусок серый, чем-то он не такой, как остальная стена.

- Соображаешь, Плетюня? - толкаю на ходу балбеса, напарника своего.

- Чего? - пыхтит, булками работает, толстомясый.

- В стене-то!

- Ну? Чего в стене?

- Чего-чего! Корм ты кошачий! Не видишь - дверь!

- Какая такая дверь?

- Эх, обалдуй! Сколько колешься - дверей не знаешь!

- Да ну тебя! - Плетюня отмахивается. - Потом поговорим!

Да чего уж тут говорить, когда и так все понятно. Следопут прямо к двери нас и вывел. Неужто открыть собирается?! Вот это был бы номер! Никому из бойцов самому открыть дверь не удавалось, штука эта особенная, хитрая. То она - стена стеной, а то вдруг раз - и лаз. Неподатливая уму вещь!

Но Следопут, он не из нашей шкуры сшит. Ему, поди, и дверь не в диковинку. Подошел, понюхал, когтем колупнул...

- А ну, навались! - говорит.

Ну, мы и уперлись всем отрядом, иные просто в стену, но этих Следопут обругал, переставил к двери, дал команду. Надавили дружно. Следопут сзади стоит, сам не толкает. Потом вдруг - скок Плетюне на спину, а оттуда - еще выше, до блестящей какой-то ерундовины, что из двери торчит. Я даже подумал, может, добыча такая? Чего он в нее вцепился, как в родную? И тут мы все повалились, потому что дверь-то поехала! Только что ни щелки не было, и вдруг - готовый лаз прямо туда - в склад. А оттуда кисленьким так и тянет - добыча промасленная лежит, нас дожидается!

Ай да Следопут! Вот это голова! Такую бы голову - да на всех поделить, хоть по кусочку каждому бойцу отведать!

Ломанулись мы в щель - прямо давку устроили, и впереди всех - Утюг. Следопут на землю соскочил, предупреждает

- Эй, полегче там! Под ноги смотреть, рты не разевать! Тут ведь тоже зубы встречаются...

Какие там зубы! Мы как на склад влетели, так прямо растерялись. Глаза в разные стороны, честное слово! Вот это добыча! Без конца и без края. Взрослая кольцами свернулась плотно, и кольца лежат - до потолка. Молодая короткими хвостами, тонкой пластиной, крючком, всякой загогулиной - на полстены куча! Самая жирная, в мягкой шкуре, на толстые бревна намотана, и тоже - несметно. А помимо того, еще какая-то особая, упрятанная в бумагу, в дерево, в жеваную труху, но по кислому духу все равно ясно - она, добыча! Кругом - добыча!

Эх, как пошли мы нагружаться да обматываться! Тут уж нас Следопут не учи! Длинную тянем, на нее короткие цепляем, так чтоб только еле-еле волочь. Да поперек еще - плоских с дырками, а на них уж - каких попало, внасыпуху.

- Хватит! - Следопут орет. - Пора возвращаться! Завтра опять придем!

Ну, смешной! Завтра! Завтра еще будем живы или нет, а добыча - вот она, сегодня! И пока мы ее с места сдвинуть можем - будем нагружать! Вот как не сможем, тогда ладно. Один, последний, хвостик скинем. Хотя вряд ли...

Уж Следопут и уговаривал, и дрался, и на командира кричал - ничего сделать не мог. То-то, брат! Это тебе не двери открывать. Нет такой силы, что бойца от добычи оторвет!

Наконец тронулись, медленно, но со всей красотой. Ползет куча, а нас из-под нее почти и не видно. Дверь пришлось настежь распахнуть, и то еле протиснулись. Наконец выползли на голое место. Через травы ломиться нечего и думать, двинули проплешинами в сторону большой гари, к дырявой башне. А чего стесняться? Мы тут хозяева теперь! Добычи сколько хотим, столько и волокем. Гарь, и та - наших ребят работа, Смурняга с Клюквой ее устроили, когда с дырявой башни добычу рвали. Да куда ни глянь - везде все теперь наше!..

Вот тут-то он и появился. Вымахнул на пригорок прямо перед нами будто из моего же сна выскочил, из старой покойницкой памяти, - в общем, сразу я его узнал. Ловкий, глаза озорные, а сам при этом - огромный, аж тошно, и зубы такие, что тоска. И сразу понятно, что бежать бесполезно. Все, отбегались.

- Дождались, сволочи! - Следопут хрипит. - Бросай все - и врассыпную!

Глупый он все-таки, хоть и колотый. Ну сколько можно объяснять, что бойцы добычу не бросают? А если который и бросит, так недолго после того проживет. Свои же и прикончат. Не для того мы такую муку перед походом принимаем, чтобы взять и все бросить. Наоборот, вцепись в нее всеми зубами и когтями - может, и не оторвут...

Только зверь отрывать никого и не стал. Подскочил к командиру да голову ему и скусил. Напрочь! Только хрустнуло. И сразу - дальше. Утюг еще лапами загребает, а этот уже возле следующего бойца. Хвать поперек загривка - готов! Следующая - Плетюнина задница из-под кучи торчит, а там и до меня очередь дойдет. Я уж и глаза закрыл, готовлюсь.

И вдруг - что такое? Слышу опять Следопутов голос, но уже совсем с другой стороны. Да неужто он бросил-таки добычу?! Не может того быть! У меня даже глаз сам собою раскрылся. Вижу, и точно, Следопут от нашей кучи черт-те где. Но не удирает, а, наоборот, забежал к чудищу сзади и кричит, шипит, плюется! На себя отвлекает. Зверь поначалу только фыркнул - погоди, мол, и до тебя очередь дойдет, - но на Следопута не бросился. Зачем, когда вот они, Плетюнины окорока, прямо у него под носом? Да неправильно он рассчитал. Только хотел окорочка отведать, как Следопут подбежал сзади и за его собственный окорочок - цап! Визгу такого я отродясь не слыхал. Рванулось чудище, чуть всю добычу нам не разметало, крутанулось на месте и за Следопутом. Да тот, не будь дурак, давно уже удирает, без выдумок, без зигзагов, а держит прямиком на клетку. Ага. Вылитая клетка стоит посреди поля, совсем как дома у нас, только здоровенная и без верха. А внутри у нее - ну почти как в пустом холме - добыча на добыче! Но не кучей, не как попало, а вся друг с другом сцеплена, скреплена, хвосты от нее тянутся во все стороны, на ветру посвистывают.