Яков Хотомлянский - Клуб любителей фантастики, 2012

— Полюбуйся на них! — сказал Магнус. — Вот эго жизнь! Всё запрограммированно. Они даже не имеют права перейти на линию соседа. Как закрепили за тобой одну-единственную, так до самой смерти и таскайся по ней. От дома к рабочему месту — и обратно. Ни сантиметра в сторону. Честное слово, у наших роботов и то больше свободы.

— Да уж, — Олаф сплюнул через борт вездехода. — Мы ведь сначала их и приняли за автоматы. Тоталитарное общество — что тут ещё скажешь! Правители-то их, наверно, не ходят по ниточке, как подчинённые.

— Надо полагать, — усмехнулся Матус.

— Надеюсь, скоро мы узнаем о жизни здешних шишек поподробнее. Как же тут раньше передвигались, когда всё вокруг ещё не было залито пластиком? Наверняка бродили, где вздумается, ведь магнитное пате равномерное! Это уж потом нашлись умники, которые каждому нарисовали свою линию. К чему в первую очередь стремится тоталитарный режим? К тому, чтобы всех уравнять, всё упорядочить. Чтобы никаких отклонений — по крайней мере, внутри каждой определённой касты. Ты заметил фиссийцы даже ростом все одинаковые. Не удивлюсь, если окажется, что их уже лет пятьсот выращивают искусственно, в соответствии с научно обоснованными стандартами.

Олаф остановил вездеход.

— Вылезай, приехали, — сказал он.

— Вот по этой линии, если верить компьютеру, и перемешается высокоучёный муж Мостегорос-149.

— Когда он должен появиться?

Будет на этом месте через четыре с половиной минуты. На весь разговор — не более трёх минут. Сам знаешь для них нет ничего страшнее, чем опоздать на работу.

— А что мы у него спросим?

— Ну, сначала, как всегда, представимся. Он учёный, так что должен, по идее, знать о нашем прибытии. В общем, формальности займут всего несколько секунд. А потом… Постараемся вытянуть из него сведения о характере его работы и вообще о состоянии фиесийской науки. Может, и о социальном устройстве что-то новенькое расскажет. А вот, кстати, и сам Мостегорос!

Из-за угла высоченного здания показался фиолетовый конус. Он равномерно, как хорошо отлаженный механизм, продвигался вдоль магнитной линии. «Сейчас мы встретимся с тобой, великий ум, — иронически подумал Maгнус.

— Мною ли ты сумеешь нам рассказать? Вряд ли. Учёный — это исследователь. А сколько знаний можно почерпнуть, не делая ни шагу с проторённой дорожки? Катаешься всю жизнь, как шарик в жёлобе. Жать мне тебя, бедняга. Вот я…»

Он попытался — хотя бы ради смеха! — сопоставить свою жизнь с убогим существованием гриссинца, и вдруг у него перехватило дыхание. Мысли заметались, забарабанили сухим деревянным перестуком внутри неимоверно сжавшейся черепной коробки.

— Ты чего это воздух ртом хватаешь? — встревоженно произнёс Олаф. — Совсем белый стал! Что с тобой?

Но Магнусу было уже не до Олафа. Он вспоминал, вспоминал, вспоминал… Череда событий, как туго скрученная лента объёмных картинок разворачивалась в мозгу.

Сначала — проверка интеллектуальных способностей, навсегда отрезавшая маленькому Магнусу путь в гуманитарии. А ведь он так любил историю, интересовался геральдикой, бредил рыцарскими замками! Магнус вспомнил, как, рыдая, умолял родителей, как кричал, что ненавидит технарей, как бедная мать целовала его и уговаривала забыть о прежних увлечениях, ведь тест-машина не может ошибаться! Затем школа, где в них вдалбливали массу никому не нужных, заплесневелых премудростей и жестоко наказывали за любой вопрос, заданный учителю «не по программе».

Потом — училище звездоплавания, куда Магнуса, опять же, помимо его желания, направил всеведущий электронный мозг. Бесконечные муштра и издевательства, закостенелая тупость преподавателей и потные кулаки учащихся старших курсов…

Наконец — как апофеоз его мытарств — распределение на эту занюханную, вонючую посудину, где нужно пахать лет десять, чтобы дослужиться до повышения, это постоянное вынужденное унижение перед нашедшими себе здесь хорошую кормушку офицерами, эта надменно оттопыренная нижняя губа шефа, этот его бесцветный голос, которым одинаково можно объявить о награде и обозвать бестолковым ослом… Вот он, жизненный путь его, Магнуса, человека, землянина! Путь по узкому дну ущелья, когда сзади подгоняют пинками, а впереди… Что там? Цветущий оазис? Пропасть? Неизвестно! И так вся жизнь. Ни шагу в сторону!

— Мы теряем время! — орал Олаф и тряс его за плечо. Гриссиец ждёт!

Магнус посмотрел на застывшего перед ним Мостегороса-149, и нелепое чувство какого-то противоестественного родства с этим обделённым радостями, ущербным существом затопило сознание. И Магнусу стало так плохо, как никогда в жизни…

Потрясённый Олаф не верил своим глазам. Его друг, налетавший сотым парсеков, прошедший джунгли Монты и раскалённый ад Гарры, который, даже расплющенный в лепёшку, находил в себе силы отшучиваться, — так вот этот звёздный бродяга, бесшабашный Магнус… плакал. ТМ

Валерий Гвоздей

ПАРТНЁР

3'2012

Картина врезалась в память. Огромный, зияющий, слегка накренившийся кратер и голые бурые склоны. За вулканом острая вершина горы, находящейся дальше.

Вокруг мёртвый лес, серые, лишённые коры стволы, торчащие из чёрной почвы.

Лавы при извержении вышло немного, зато пепел лёг основательно слоем в несколько метров. И произошло это пять лет назад.

В тех местах «свежий» вулкан — противоестественная, вопиющая аномалия. И мой главный ориентир.

Пришло время наведаться.

Выглядел я скромно голубые джинсы и чёрная футболка. Свою куртку держал на сгибе локтя. Но взирал на мир уверенно.

Поняв, что я при деньгах, лощёный продавец спорткаров начал соловьём разливаться:

— Весит тысячу сто килограммов. У него корпус из карбона, усиленный титаном, кованая подвеска с электронным контролем, пневматическая, двигатель газотурбинный, целых шесть литров! Это семьсот пятьдесят лошадей! Максимальная скорость триста километров в час!.. До сотни — за две с половиной секунды!.. Прижимная сила полторы тонны! Граунд-эффект!.. Антикрыло!.. Просто захлёбывался.

Я пожевал нижнюю губу, изображая раздумье.

Компания предоставляет тест-драйв, поведал лощёный. — Воспользуетесь?

— Нет, — бросил я. — Машина заправлена?

— Под завязку, — расцвёл лощёный, предвкушая комиссионные. В кредит?

— Такого красавца?.. Это было бы грешно.

Вручив ему сумку с наличностью, сел за руль спорткара жемчужного цвета.

Кресло низкой посадки. Я всё из карманов, из-за пояса выложил, чтобы нигде не давило. Опустил солнцезащитный козырёк: