Валентин Куликов - Пророки желтого карлика

- Насчет эмоций, ты, друг, переборщил, - это Коля, биолог, -давно известно, что даже работа математика не обходится без эмоций и они далеко не всегда мешают!

- Да, но ведь их положительное влияние можно усилить, - перебил его Владик, а именно это и должен сделать диал, насколько я понимаю!

- Послушайте, да какое вообще может иметь значение, на каком языке выражают люди свои мысли? - вступила Саша. - Чукчи на своем языке также хорошо понимают друг друга, как и мы на своем. Я все-таки так и не поняла, какой во всем этом смысл?

Но тут Димка не выдержал, встряхнул бородой и запальчиво начал выкладывать доводы. Разговаривать, мол, можно и по азбуке Морзе, однако "дураку ясно", что это неудобно. И вообще есть языки и языки. Действительно, скажем, в математике, никто не сомневается в том, что есть удобные математические формализмы, тоже своего рода языки, описывающие математические объекты; а есть совсем малопригодные, на которых хотя и можно выразить все, что угодно, но совершенно непонятно и запутанно. Да что там далеко ходить, еще совсем недавно для того чтобы научиться умножать трехзначные числа в римской системе счисления (тоже маленький язык!)

нужно было закончить университет, да и то не всякий! Теперь же, в арабской системе, это может каждый школьник. А современный английский язык, язык аналитический по структуре, особенно удобен для аналитических по структуре, особенно удобен для логических рассуждений, в отличие, скажем, от китайского. Недаром Джон Буль, творец математической логики, был англичанином!

После пламенной Димкиной речи поднялся такой гвалт, что я полностью отключился. В голове настойчиво звучал мотив "Бригантины". Вот они, братья по крови, горячей и густой"! На душе было светло и чисто.

Все разошлись в задумчивости, но руку жали. Ноги меня уже не держали и остаток вечера мы с Димкой досидели за чаем. Мать пришла поздно и когда мы ей про все рассказали, вдруг уверилась, что все будет прекрасно и заявила, что я должен переехать в большую комнату, иначе это будет не работа, а шалман. Наверное, она права. Итак прощай моя скромная обитель!

Глава 5.

НЕ УВЕРЕН - НЕ ОБГОНЯЙ!

(Из воспоминаний Димы Кербышева)

Звонок телефона раздался когда я мылся под душем. Должен был звонить Пашка и мне пришлось как психу выскакивать из потоков воды, мчаться через весь коридор в комнату отца и хватать трубку, стряхивая крупные капли мыльной воды на какие-то бумаги, лежавшие у него на столе.

- Дим, это ты? - голос у Пашки звучал глухо (телефон давно уже барахлил), но было в нем что-то... словно он собирался предложить нечто сверхавантюрное. - Слушай, ты чем занимаешься? Чего-то захотелось к тебе приехать, потрепемся, а? Черт знает, сколько времени уже спокойно не разговаривали...

Я вообще-то собирался договориться с Татьяной о встрече, но тут отвечаю:

- Конечно, давай, приезжай, жду!

Чувствую, ему это сейчас очень надо, да и у меня он давно уже не был, все у него собирались.

Через час Пашка уже был у меня. Я его еще в окно увидел: идет - прямой, белые джинсы нацепил, на всех девчонок смотрит, благо их прорва на Калининском, вобщем, весь из себя бравый морской волк. Поскреб по сусекам - удача! В самом углу серванта, в углу затаилась бутылочка клюквенного ликера. Мы ее, милую, естественно, на пол, вместе с бокалами, сами на диван плюхнулись. Спрашиваю:

- За что пьем-то?

У Пашки взор сияет, вид довольный до невозможности.

- Представляешь, - говорит, - какое дело провернул, - удалось устроить родное дитя в ясли, которые рядом с нашим домом на Юго-Западе, знаешь? Это была полная безнадега, но мне удалось! Спасибо юристу из детской поликлиники, век на него молиться буду, скалился над бедной молодью. В очереди-то я был триста двадцать шестой...

Да, он, пожалуй, действительно гигант.

Оказалось, что всего за неделю он, кроме того, что устроил ребенку ясли, обегал с ним всех врачей в Сокольниках, чтобы справку получить.

Любит он свою Маринку, души не чает. По врачам-то она могла и сама с ребеночком походить, дома ведь сидит, а Пашке пришлось с работы отпрашиваться. Это не так-то приятно, особенно если отношения с начальством - не из лучших. Он все говорит, что ей тяжело, но я-то вижу кому из них тяжелее. Я свою благоверную тоже так любил.

Вспомнился разговор, который был у нас с Пашкой, когда мы еще с ней не разошлись. Старый вопрос - кому в семье заниматься домашними делами? Когда-то было все просто - существовала женская специализация. Вся домашняя работа была чисто женским занятием, а мужчины преуспевали на службе. С этим ясно. К этому возврата нет.

Сейчас все кричат, что мужчины, мол, и женщины должны вместе нести тяготы быта. И что же получается? Хорошо, если после работы нет других занятий, кроме посиделок у ящика с экраном. А если есть? Вот и выходит, как у Пашки с Мариной: у нее хобби она вяжет (себе), у него "хобби" - он толкает науку (а это нужно всем людям без исключения).

Однако, с точки зрения "семейного демократизма", эти хобби абсолютно равноправны. И Мариночка с чистым сердцем отрывает Пашку от проблем, которые, может, кроме него никто вообще не сможет в наше время разрешить, просто из-за того, что у нее недовязан какой-нибудь рукав.

Все как будто забыли, что семья, как и отдельный человек, не сами по себе, они - для общества, и нельзя решать проблемы семьи, ограничившись только ею самой. Пашка и тогда всего этого не мог понять, он, видите ли, легко может мысленно встать на место других и тогда их очень хорошо оправдывает. Но ведь нельзя же так! Можно оправдать все, что угодно. Он понимает всех, а кто же поймет его? Вот и сейчас повторяется та же история. Все заботы с яслями - у Пашки на плечах. Пеленки тоже, насколько знаю, стирает он. Если учесть, что готовит ему мать Марины, то стоит задаться вопросом: а что же делает сама Мариночка? Отчего это ей так тяжело? Устала от умиления ребенком? Любовь, это прекрасно, я рад за Пашку, что у него есть любовь, но иногда кажется, что лучше бы ему быть холостым. Я ему говорил: "Быт отрывает тебя от серьезной работы!" А он мне: "Любовь окрыляет и дает мне новые силы!" Вот так...

Слушаю я Пашку и до того мне грустно становится, что сил никаких нет. Эгоист я, все-таки! Ведь друг счастлив, я-то понимаю, что это такое. Счастлив! А у меня зависть какая-то, что ли... И давлю я это гадостное чувство и так и этак, а все равно обидно, как же у меня с семьей ничего не вышло... Ведь любили же, любили! После того, как мы разошлись, я многое в жизни понял, словно прозрение какое-то наступило. Любить и сохранять любовь надо уметь, это целая наука, искусство и дано оно далеко не каждому.

Сам обворовывает себя тот, кто ставит животное влечение на место большого чувства, но слепая, безумная любовь - это тоже не любовь в истинном смысле слова. Такая любовь губит душу любимого, это отравляющая любовь, она все разрушает и потому длится недолго. Когда мать любит свое дите такой любовью, она растит эгоиста и себялюбца, ребенок быстро утрачивает свое инстинктивно чистое влечение к матери и сменяет его на грубо потребительское отношение, выраженное формулой: "Родителей надо любить, потому что без них еще хуже". В своих чувствах мы такие же дети, мы все время изменяемся, душа наша не лежачий камень, она - река, часто меняющая свое русло. Свобода чувства есть та же осознанная необходимость, что и свобода воли. Рабы инстинкта и те, кто теряет в этом чувстве голову, я тогда ее, кажется потерял...