Владимир Гусев - Эпоха Крыгова

Это не имело значения. Ничто не имеет значения для человека, принявшего последний бой.

Второй волкодав, извернувшись, разодрал лапами Файтеру бок, но сбросить его так и не смог. Похоже, Фай повредил ему какие-то нервные узлы, потому что волкодав ковылял к Безменову, подволакивая задние лапы. На шее его висел уже мертвый Фай. Увидел все это Геннадий Азарович лишь боковым зрением, потому что занят был уже совершенно другим.

Все произошло так быстро, что один из проводников еще только поднимался по сходням. Правда, второй уже поворачивался, доставая из наплечной кобуры пистолет и одновременно наклоняясь, чтобы сбросить край сходней.

Геннадий Азарович преодолел расстояние до нижнего края сходен в три огромных прыжка. Сзади просвистели две пули: это один из телохранителей Хозяина пытался попасть в "бегущего оленя". Безменову пока было не до него. В каждом деле он давным-давно научился выделять главное и заниматься в первую очередь им. А сейчас главным было...

Он обрушился на сходни всей массой своего немаленького тела как раз в тот момент, когда проводник приподнял их верхний край. Проводнику прищемило руку, лицо его исказилось гримасой боли. Он выстрелил, не вставая и не пытаясь выдернуть прижатую руку. Но положение для стрельбы получилось крайне неудобным и, что важнее, совершенно непривычным. Хоть проводник и стрелял почти в упор, с четырех примерно метров, попал он только в руку, по счастливой для Безменова случайности - в левую. Выстрелить второй раз он не успел: Геннадий Азарович метнул нож ему в горло, а еще через секунду, взлетев по сходням, ударом кулака свалил в бассейн второго проводника, так и не успевшего сориентироваться в ситуации.

Еще одна пуля просвистела над ухом: телохранитель успел разобраться в ситуации и понял, что своих уже не заденет. Второй все еще склонялся над трупом Хозяина.

В зале визжали женщины, падали стулья. Безменов надеялся, что кто-то перекроет телохранителю сектор обстрела - и не ошибся. Этим кем-то оказался Юра, бросившийся было к безоружному Безменову с дубинкой, но тут же отпрянувший, потому что Геннадий Азарович первым успел к выпавшему из рук проводника пистолету.

Безменов переместился так, чтобы Юра был между ним и телохранителями, негромко приказал:

- Хочешь жить - ложись!

Юра оказался парнем сообразительным: не просто лег, а упал, лишь в последний момент выставив перед собой руки. А Геннадий Азарович, едва Юра перестал заслонять его от телохранителей и телохранителей от него, выстрелил в ближайшего, лишь в самое последнее мгновение попытавшись отвести ствол пистолета в сторону. Потому что Розалия Леопольдовна, словно курица, бросающаяся под колеса автомобиля, именно в эту секунду прянула к дальнему от себя выходу. Пуля попала ей в жирную задницу. Госпожа Сидорова взвизгнула и, споткнувшись, тяжело грохнулась на кафельный пол. Но это случилось уже после того, как Безменов всадил-таки пулю в телохранителя и начал лихорадочно высматривать второго.

Зал почти опустел, и отыскать телохранителя не составило большого труда. Он, ухватив левой рукой за шею-плечо блондинистую подружку Хозяина, медленно отступал к выходу. Та невпопад ковыляла длинными модельными ногами, глаза ее были полны ужаса: к виску девушки был приставлен пистолет.

- Бросай оружие! - крикнул телохранитель. Безменов понимал: это только в голливудских фильмах благородный герой в подобных случаях кладет оружие, а туповатый злодей дает ему возможность в конце концов себя убить. В жизни же... В жизни же в подобных случаях стреляют, и выигрывает тот, кто сделает это первым.

- И-и-и... И-и-и... - визжала Роза Леопольдовна, зажимая ладонью рану.

Телохранитель выстрелил - не в девчонку, конечно, а в Геннадия Азаровича - но промахнулся. Безменов пригнулся, сместился в сторону, оглянулся.

Если выскочить за пределы освещенного пространства, можно будет выбраться наружу через тот ход, которым они с госпожой Сидоровой - боже, как она визжит! - сюда пришли. Правда, там дежурит нанятый Хозяином милиционер...

Телохранитель выстрелил еще раз. Безменову показалось, что пуля задела его волосы. Геннадий Азарович бросился в спасительную темноту, но она оказалась предательской. Стреляли в него, как в тире, со вкусом и не торопясь. Обе пули попали в грудь. Упал Геннадий Азарович навзничь. Боли ни от пуль, ни от падения он не почувствовал, но все тело начало гореть, словно сжигаемое изнутри.

Господи!.. А как же жена, дети? Быстрее бы... Такая уж им досталась эпоха. Эпоха Крыгова...