Ант Скаландис - Катализ

И тут вернулся старик Билл.

– Кстати, ребята – оранжата, у вас с собой, случаем, нету сейнера?

– Чего, простите? – ошалело переспросил Станский.

А Женька представил себе рыболовецкий сейнер, который четверо сбежавших из некоего Норда, как полагал про них старик Билл, прихватили с собой, чтобы где – то во льдах припрятать, и решил однозначно: допился капитан, теперь от него толку не добьешься.

А тот повторил настойчиво:

– Ну, сейнер, сейнер, – и добавил для ясности: – У меня там груз, в трюме, так я бы уж его прямо тут… зачем в Норд волохать, верно? Да вы пойдите, сами гляньте.

Он снова отпихнул в сторону дверь и показал, где искать трюм. Потом налил себе полстакана, быстро выпил и, подвинув к стене сваленные на койке снасти, вытянулся поверх одеяла. Все четверо стояли в нерешительности, и Билл, вопреки всякой логике, повторил свое приглашение по – английски и проворчал еще что – то. Станский любезно перевел:

– Почему вы стоите, как мачты?.. непереводимо… может быть, вы… зелено – черные?

– Ну вот, – прокомментировал Женька, – уже зеленые человечки. Пошли, ребята.

А капитан вдруг сам сказал по – русски:

– Эй, мужики, да вы не из этих ли, не из грин – блэков?

И, не дождавшись ответа, отпустил пару смешанных, русско – английских ругательств и уткнулся лицом в подушку.

– Да, Эдик, – заметил Цанев, – переводчиком тебе тут работать рановато. Не знаю, кто такие зелено – черные, а мы здесь очень и очень серые.

Рюша вздохнул и предложил:

– Пошли – ка лучше осмотрим трюм.

Мысль была здравой. И, строго говоря, стоило осмотреть не только трюм. Но начали они все – таки с трюма.

К плотно прикрытой овальной двери вела небольшая, заляпанная чем – то темным, лесенка, фонарь над входом был расколот, а свет других огней доходил сюда в сильно рассеянном виде.

Легкомысленный Женька, хромая, спустился первым и без труда отвернул засов. Он услышал предостерегающий крик Черного: «Стой! Мало ли что там!» – когда было уже поздно. Массивный овал со скрипом отошел от стены…

Разумеется, белый медведь из трюма не выскочил. Да и что вообще могло оттуда выскочить, выползти, вырваться такого, чему четверо полярных путешественников не сумели бы дать отпор, кабы подготовились? Ничего такого в трюме быть не могло. Но что – то там было.

Это что – то высыпалось темной массой сквозь проем двери прямо Женьке под ноги. И он невольно отпрыгнул. но оно не шевелилось. Оно просто перевалило через комингс, потому что трюм был переполнен этим, и оно подпирало дверь изнутри.

Привыкающими к темноте глазами Женька вглядывался в образовавшуюся возле ног кучу. Какие – то странные морские твари. Или нет – одни только плавники или ласты. Женька нагнулся и подобрал одну штуку…

Ему показалось, что кто – то ударил его в живот: тупая боль и зарождающийся крик, который застревает в горле, превращаясь в мерзкий ком тошноты.

Это были не морские твари. И не плавники. Это были отрубленные у запястья человеческие руки – полный трюм окровавленных обрубков.

«Да, славный груз везет на своей посудине старик Билл. пожалуй, и впрямь самое время перегрузить его на какой – нибудь сейнер», – успел подумать Женька. Потом он стоял, перегнувшись через бортик, и его рвало.

Остальные оказались покрепче – и Рюша, и Станский, а Любомиру и вовсе не привыкать. Он тут же исследовал несколько обрубленных кистей и сообщил:

– Честно говоря, мужики, я не представляю, чем удалось так ровно обрезать все ткани. Конечно, можно вообразить некий очень тонкий и очень быстрый нож, но вероятнее всего, это лазер, причем в наше время такого еще не было, разве что у военных, а медицинские лазеры я, слава Богу, знаю. И далее – руки обрезаны сутки назад, не больше, и, похоже, были все это время на морозе. Трупов в трюме нет. Одни руки. Кошмар, мужики, я ничего не понимаю.

Женьку уже не рвало. Он тупо смотрел в клубящийся перед ним туман, и ему было так страшно, что он боялся даже повернуться, даже оторвать руки от перил фальшборта. Им, разбуженным неведомо кем и неведомо когда, предстояло еще много потрясений, но и спустя десятки лет Женька неизменно, как самый страшный миг, как самый страшный эпизод своей жизни, будет вспоминать именно этот, когда он открыл трюм старика Билла, а потом стоял, держась за перильца, стиснутый, скованный, скрученный ужасом, и смотрел, как в бесконечной черноте полярной ночи клубится призрачный белый туман.

Страх отпускал постепенно. И не столько отпускал, сколько просто облекался в конкретные формы. Например, Женька вдруг вспомнил висевший в углу каюты смертоубийственный агрегат. Сразу пришла мысль, что это и есть тот лазер, который жуткий капитан Билл отрезает всем подряд руки. Ахинея, конечно, но, видно, Станский думал о том же.

– Где наши винтовки, ребята? – сурово спросил он.

– Моя с рюкзаком в каюте. Но вряд ли она стреляет, – сообщил Черный.

А Женька признался виновато:

– Моя утонула.

– С тобой вообще разговор будет особый, – огрызнулся Эдик, вспомнив, должно быть, сразу все Женькины закидоны. – А сейчас план такой. Забрать из каюты вещи, главное, винтовку Чернова, и очень желательно – оружие Билла. Ведь он, кажется, спит. Вот т прекрасно. Вопросов никаких задавать больше не будем. Хватит. Сразу по прибытии в этот проклятый Норд постараемся удрать. Кстати, вы поняли, куда мы плывем?

– Я понял одно, – сказал Черный, – мы идем строго на север.

– Вот именно: строго на север. И значит, Норд – это не город и не порт, а просто какой – нибудь большой корабль, дрейфующая станция, плавучая база на полюсе.

«И как это они успели заметить? – подумал Женька. – Приборов на пульте было до чертиков. Поди, разгляди, где там компас».

А Станский вдруг сказал:

– Рюш, ты извини, что я раскомандовался. Просто все надо делать быстро. Ну так как, принимаешь программу?

– В целом – да, а там посмотрим. Я бы, конечно, сдал властям этого рыжего, но кто знает, какие у них тут власти. Мы же как на чужой планете.

– Это точно, – согласился Станский. – Мы не знаем, что они делают с отрезанными руками и что они делают с безрукими людьми. Мы даже не знаем, кому они режут руки, за что и кто этим занимается. Так что не стоит лезть не в свое дело. Но там, в Норде, должна быть какая – то власть, а любая власть, будь она хоть оранжевая, хоть зелено – черная, хоть трижды фашистская, обязана относиться серьезно к пришельцам из прошлого.

– А если у них пришельцев этих пруд пруди? – язвительно спросил Любомир. – Похоже, кстати, так оно и есть – капитан – то совсем не удивился.

– Тогда должна быть система работы с пришельцами, – ответил Черный.

– И потом, – добавил Станский, – таких древних, как мы, едва ли у них много.