Любовь Лукина - Искатель. 1989. Выпуск № 06

— Может быть, это как раз то, что нужно, — хмуро заметил Сехеи. — Связать нам руки…

— Я вот думаю, — не услышав его, продолжал Хеанги, — а чем мы, собственно, отличаемся от хеури? От дикарей?.. Да ничем, кроме техники. У них табу, и у нас табу. У них Духи Атолла, у нас Пророчество о Враге. У них колдуны, у нас Старые…

— Человек! — Сехеи повысил голос.

— Причем странные колдуны, — возбужденно блестя глазами, говорил Хеанги. — Скажи, тамахи, ты никогда не задумывался: как удивительно все складывается! Стоит нам достичь перевеса, как тут же срабатывает какое-нибудь табу или вмешивается сам Старый, или вечерние по волшебству оказываются информированными о наших планах! Личная разведка Старых? Покажи мне хоть одного человека из этой разведки!.. Почему он отстранил тебя от командования, когда ты высадил десант на Тара-Амингу? Не потому ли, что боялся? Боялся перевеса в нашу пользу!.. Так кто же они такие, эти Старые? Кто, тамахи?..

— Человек! — Сехеи встал и выглянул из хижины. — Благодари Источник, — сказал он, снова поворачиваясь к Хеанги, — что мы говорили с тобой наедине. Если бы хоть одна живая душа услышала наш разговор, мне бы пришлось бросить тебя в Акулий залив. Без ножа. Связанным… Завтра выведешь группу «Тень» в разведку. Иди.

Хеанги, осклабясь, поднялся.

— Источник… — повторил он. — Источник Всего Сущего… Мои предки не верили в Источник. Они верили в Праматерь Акулу. Которой ты меня собрался бросить… — Он пошел было к выходу, потом вдруг остановился и резко повернул к Сехеи искаженное лицо. — Я другого боюсь, тамахи. Не Акульего залива, не «тростника»… Другого. Понимаешь, мне все время кажется, что там, в нейтральных водах, — огромное зеркало!.. Что мы и вечерние отражаемся друг в друге, понимаешь?.. И вот сейчас там, по ту сторону, кто-то подошел к Ионги тамахи точно так же, как я к тебе… Но там его не прогнали, не отстранили — там его выслушали и согласились с ним…

Голос его прервался, и бывший недавно Правой рукой стратега быстро вышел из хижины. Казалось, он прихрамывает — настолько неправильной была его татуировка…

И все равно бы у Хеанги ничего не получилось! За ночь Детские острова не эвакуируешь. Но даже если бы такое удалось, далеко бы они не уплыли. Наутро разведка вечерних донесла бы, что Аату-2 — пуст, а корабль, вышедший из зоны Детского острова, уже можно атаковать… Нет, даже от стратега сейчас не зависит почти ничего. Делай глупости, отдавай самые нелепые приказы — и все равно архипелаг будет сожжен. Рано или поздно. Если на место Сехеи придет Хеанги — чуть раньше, если Таини — чуть позже…

Сехеи поднялся и вышел из хижины в сырой, мечущийся из стороны в сторону ветер. Шторм выдохся. Внизу из ночной черноты рвались, трепетали в долине язычки спиртового пламени над керамическими перегонными кубами. Держась за канат, Сехеи спустился по крутой тропинке и, обогнув оставленную для маскировки невырубленной пальмовую рощицу, остановился. Впереди хлопало и бормотало. Сточная канава была в трех шагах. Там, дыша перегаром, медленно, как остывающая лава, ползла самотеком барда. Вниз, в бухту.

Задержав дыхание, стратег двинулся к мостику с двойными канатными перилами. Под ногами зашуршала хрупкая засохшая корка. В прыгающем полусвете забранного сеткой спиртового фонаря ему померещилось вдруг, что из отвратительной ползущей массы выпячиваются горбом человеческий загривок и низко опущенная голова. Но всмотреться уже не было времени — дыхание кончалось.

Перебравшись на ту сторону, Сехеи первым делом заглянул в ангар, где при свете стеклянных трубок разбирали «рутианги». Там ему доложили, что машина захвачена поразительная: редкой маневренности, скоростная, возможный радиус действия — практически весь архипелаг. Да что там говорить — шесть принципиально новых узлов, а наших дикарей из конструкторского «на тростник» пора гнать всей командой…

— Где Хромой? — спросил стратег.

Ему доложили, что Хромой беседует с вестником в укрытии. Пройдя коротким, продолбленным в скале коридором, Сехеи приоткрыл входную циновку и заглянул внутрь. Да, беседовали…

— Все равно глупо ты тогда сделал, глупо! — с жаром говорил вестник Арраи. — Ты же видел, что я захожу тебе в хвост! Надо было…

Слова у вестника кончились. Но заговорили руки. Правая изображала ракетоплан Хромого, левая — его собственный. А вокруг снова ревело разорванное ракетами небо над Тара-Амингу.

Хромой слушал вестника с восторгом. Его изуродованное ожогами лицо сияло.

— Так мне же только этого было и надо! — закричал он, отводя в сторону руки вестника. — Меня же и подняли с целью утащить вас подальше от транспорта! Изобразить прорыв к авианосцу, понял? И вы клюнули! А пока вы со мной возились, транспорт успел уползти в бухту, под прикрытием! Так что это еще вопрос — кто кого!.. Но таранил ты меня классно…

«Вот и сбылось Пророчество, — с усмешкой подумал Сехеи. — Прозвучало Настоящее Имя Врага, и нет отныне ни утренних, ни вечерних…»

Он вошел, и разговор оборвался. Оба пилота встали перед стратегом. Лицо у вестника снова было надменное, замкнутое.

— А что ты сам об этом думаешь? — спросил Сехеи. — Почему послали именно тебя? И на такой машине?

— Я — вестник, — сдержанно ответил Арраи.

Этим было сказано все. Жги его, прокалывай медленно бамбуком — ответ будет один: я — вестник. И не было еще случая, чтобы хоть кто-нибудь из них заговорил и открыл бы, с какой истинной целью он послан. Да им и не сообщали никогда истинной цели. И не потому, что в мужестве их сомневались, а так — на всякий случай.

— Я знаю, — мягко сказал Сехеи. — И не буду тебя больше об этом спрашивать…

Он повернулся и увидел, что у входа, придерживая циновку, стоит Таини и смотрит на парламентера.

— Я искала тебя, — сказала она, заставив себя наконец повернуться к стратегу.

Они вышли и остановились у стены ангара.

— Я запросила «тростник». Того человека найти нигде не удалось. Видимо, они уже убили его…

— На решетках смотрели?

— Рано… — помолчав, отозвалась она. — К решеткам его вынесет завтра к полудню…

Сехеи оглянулся на вход в укрытие.

— Так ты не хочешь поговорить с ним?

— Не знаю, — сказала она. — Нет.

— Почему?

— Не знаю… — Таини с тоской смотрела на проступающие сквозь циновку тени бамбуковых ребер ангара. — Я сейчас увидела его… Это он, но… Это уже совсем другой человек, тама'и. Он давно все забыл. Мы теперь просто не поймем друг друга…

Каравелла «Святая Дева»

Пятидесятый день плавания