Александр Кулькин - Из имперских архивов

— Присаживайтесь. — Вновь вздохнул я и уселся сам.

— Я вижу, что вы догадываетесь, кто к вам пришел.

— Догадываюсь. — Помрачнел я. — Но не пойму, зачем я вам так сдался? Если вчерашний, кгхм, гуманоид целый материк обещал, так значит, людей вам хватает.

— Вы о «шоколадке»? Не стесняйтесь, я ваши чувства разделяю, и можете говорить откровенно. Видите ли, уважаемый… Слишком много узелков завязано именно в вашем времени. Именно сейчас формируется наше, я повторяю, наше время. И именно в вашем месте. И нам очень нужен умный человек, потому что те дебилы, которых мы могли привлечь к сотрудничеству, годны только для выполнения разовых акций.

— Ну не прибедняйтесь. За океаном вы уже победили.

— А-а-а! — Он махнул рукой. — Тех даже побеждать неинтересно. Парочку технических идей, мечту о мировом господстве и, самое главное — абсолютный эгоизм, слегка замаскированный защитой всех справедливо и несправедливо обиженных. Вот с вами гораздо сложнее и, значит, интереснее.

— Понимаю. — Вставая с кресла, обратил внимание, как напрягся гость. — Не понимаю только одного, почему именно я?

Гость сделал вид, что задумался:

— Понимаете, у вас очень раскованная фантазия. Вы спокойно отнеслись к явлению гостей из будущего, этот факт не вызывает у вас отторжения. Вы, в принципе, разделяете наши ценности. И кроме того, здоровый эгоизм — это тоже очень важный фактор.

— Кстати, об эгоизме. Надеюсь, вы сможете предложить мне что-нибудь интересное.

Вновь усевшись в кресло, я посмотрел на собеседника. Тот обозначил улыбку и одобрительно кивнул:

— Разумеется. В этом времени место Консула, главы всей организации.

— В этом…?

— Браво. Вы зрите в корень. В этом, да. А когда подойдет ваш биологический срок, перенос в наше время и место Консула, но, согласитесь, не первого.

Мы добродушно рассмеялись. Пуся потянулся, потерся об меня пушистым бочком и спрыгнул на пол. Эмиссар-вербовщик не сводил с меня глаз:

— Что вы еще хотите?

— Всё!

Рыже-черная тень, материализовавшаяся в углу, в стремительном броске уронила кресло моего собеседника на пол и окутала его сетью. На ковер с глухим стуком упала кобура с чем-то явно смертоубийственным. Огромный кот, почти с меня ростом, повернулся ко мне и басовито сказал:

— Мря.

— Ты уверен?

— Мря-я-я…

— Ну, смотри, брат. Тебе его тащить.

— Что это? — наконец-то очухался консул.

— Не «что», а кто. — Я присел на корточки. — Мультикот, а имени его вам знать не обязательно. Позвольте представиться, Алексей Листвин, инспектор хроностражи Основного потока времени. Вы обвиняетесь в хронотерроризме и создании нелегальной развилки Истории. Для дальнейшего следствия и суда вы будете препровождены во время нахождения центральной базы Хроностражи.

— Это невозможно! — от недавнего лоска не осталось и следа. Брызгая слюной, это существо орало, что они отследили каждую секунду моей жизни и я — человек этого, только этого времени! Я только улыбнулся, чувствуя, что знание делает мою улыбку грустной:

— Да. Именно на это мы и рассчитывали, внедряя матрицу в еще не рожденного младенца. Я родился в этом времени, в этом и умру. Поэтому прощайте. И ты прощай, брат. Мне будет скучновато без тебя.

Мультикот на секунду смазался, и вот в мою ладонь уже тычется розовый носик маленького черно-рыжего пушистого чуда.

— Ты уверен?

— Мур-р-р…

— Благодарю. Теперь мне есть ради кого жить.

Проводив мультика вместе с грузом и стараясь не потревожить мурлыкающий клубочек на своих коленях, я налил себе чаю и задумался. Сколько мне осталось в этом времени? Не знаю, но обратный переход невозможен. Моя биография уже легла небольшим камушком в фундамент Основного потока, и изъять его никто не сможет. Невозможно просчитать все изменения, и всегда существует опасность, что именно этот камушек является краеугольным. Что же я знал на что шёл. Значит, будем ждать…

За други своя…

Всеслав с огромным трудом поднял голову. От надёжных дубовых досок голова отрываться не хотела, но надежда на светлое будущее поборола тяжесть. Светлое будущее, слава предкам, было совсем рядом. Дрожащая рука с трудом ухватила ручку здоровенной кружки и вот он, рассол… Выхлебав полкружки, Всеслав наконец-то пришёл в согласие с коварно подкравшимся утром и смог оглядеться.

Под дубом-великаном, где издавна стоял вкопанный стол с парой лавок, и где, по причине летнего времени, проходили вечерние заседания кружка борцов с зеленым вином, плавно переходящие в ночные битвы и позднее пробуждение, всё было как обычно. Но чего-то не хватало. Опустевшая тара, кости обглоданного кабанчика, снова кости, на этот раз игральные, кружки, стройные ряды шибко уставших витязей на траве-мураве, шлем с правой головы… Стоп! А где хозяин данного шлема? Прочно оперевшись о дубовую столешницу, Всеслав приподнялся, и вновь огляделся. Раз, два, три… много. Нет, Змия не было. Странно, и куда он мог деться? Уж в чём-чём, а в привычке с похмелья шататься где-нибудь, почтенный представитель оборотней замечен не был. Следовательно, он должен быть где-то рядом. Но его нет. Эрго, (как говорил тот латынянин, которого пригласил князь, надеясь чему-нибудь научить дружину. Ага, как же. Сам латынянин быстро научился пить горилку без закуски, и пропал. Женился, бедолага) значит Змиюшка куда-то влип. Как обычно. Так, чем же дело закончилось-то вчера?

Всеслав вновь уселся, и задумчиво отхлебнул рассола. Значит так. В зернь играть прекратили быстро, сразу после того, как головы Горыныча в очередной раз погрызлись между собой. Превращаться в человека Змий, как обычно, отказался, и стал орать (в три горла) похабные частушки. Но тут сотник Сергий (между нами говоря, редкий зверь, когда на службе) удачно наступил ему на хвост, и частушки закончились. Вместо них в воздухе повисли такие слова, от которых испуганно смолк последний соловей. Даром, что разбойник. До кулаков дело не дошло, так как удачно подвернулся волхв. Всеслав поморщился, дружинного волхва он не любил. Уж больно тот стремился ко всему новому. Нет, чтобы по дедовски, привычно сказать слово, а потом подмести, где вражины стояли. А то, таблицы заклинаний, цепочные молнии, и такие словеса… Даже бедный латынянин, когда трезвый ещё был, от волхва прятался. В общем, волхва хотели по привычке побить. Но, так же по привычке ошиблись, и напоили. Последнее, что помнил воин перед тем как дубовая столешница приняла его буйну голову, это Змий и волхв хватающие друг друга за грудки.

Допив живую воду, богатырь (один из трёх, состоящих в дружине) поднялся и потянулся. Кольчуга заскрежетала, изо всех своих железных сил сопротивляясь растяжению, но уцелела. Всеслав, задумчиво оглядел стройные ряды вольготно почивавших на травушке, и безошибочно врезал окованным носком сапога. Новомодный панцыр на широком торсе Ольгерта загудел как барабан, и открывшийся один глаз обратил на Всеслава внимание: