Джон Ченси - Автострада запредельности

Я ее выпил.

Это было уже довольно поздно – как мне кажется. А до этого мы все говорили и говорили. Они хотели знать все про меня, про карту Космострады, про все на свете. Я представил им Винни. Она и есть карта, сказал я им. Прекрасно, ответили мне они. Давайте-ка дадим ей карандаш и бумагу и посмотрим, что она может. Карандаш и бумага немедленно появились. Винни стала демонстрировать свое умение, при этом она очень походила на приготовишку в старшей группе детсадика, который только что учится писать. Розовый язычок ее торчал наружу, когда она заполняла страницу за страницей спиралями и прочими геометрическими фигурами, связанными между собой линиями.

– Господи, – сказал Фитцгор, – это же местная группа звезд! Так оно и должно выглядеть! – Он погладил буйную безумную поросль своей рыжей бороды. – Черт побери, если бы у нас на этой планете была библиотека, мы могли бы достать книги, чтобы это проверить. – Он опрокинул в глотку свою пивную кружку. – Если бы у нас на этой планете были книжки…

– Мне кажется, у меня есть несколько книг по астрономии в тяжеловозе, собственно говоря, там должен быть целый ящик. Правильно, Сэм?

– Угу, наша накладная на груз говорит мне, что у нас на борту целый ящик книг-кассет. Но ведь не хочешь же ты вытаскивать их все сюда.

– Естественно, хочу!

– Боже, да оставь ты все эти вопросы в покое!

– Джейк, – сказал Роланд, – может быть, попозже, когда мы все протрезвеем. Этот рисунок, должно быть, представляет местную группу звезд. Посмотри, вот Магеллановы Облака… и… посмотри… как раз тут должны были бы быть Андромеда и Мерсье-34…

– А кто не трезв?

– А эти две такие пушистые точки, вероятно. Лесс-2 и 1. Вон там галактики Скульптора и Форнакса…

– Кому нужны всякие там книжки, – сказал беззубый лесоруб с сильным стриновским акцентом, – когда у тебя есть этот вот знайка?

– Роланд сам по себе книга.

– Спасибо, Сьюзи. А все эти линии, – продолжал Роланд, – это дороги Космострады. Но самый интересный вопрос сводится вот к чему. Что за крупная дорога, которая вливается вот отсюда и продолжается вот сюда? Кажется, это одна из главных артерий Космострады.

– Очень может быть, – сказал Фитцгор. – Посмотрите на все эти штуки, которые нарисовала Винни. А могут ли все эти галактические группы быть соединены дорогой?

– Я бы сказал, что так и должно быть, – ответил Роланд. – А вот эти рисунки, похожие на облака…

– Метагруппы, – сказал я.

– А это что за зверь такой? – спросил меня кто-то из толпы.

– Группы групп. Супергруппы галактик, все они доступны с помощью единой дорожной системы.

– И куда она идет, интересно? – вслух подумал один из лесорубов.

– До самого предела, долбаного предела, парень.

– Чего-чего?

– Начала всех начал, – выдохнул Фитцгор. – Самая колыбель всего, что было рождено.

– Это как же так получается?

– Когда ты смотришь на вселенную, – читал ему лекцию Роланд, хотя и произносил слова что-то уж очень старательно, настолько он был пьян, – на слабые облака галактик, ты смотришь обратно сквозь время. Относительность, скорость света и все такое прочее. Когда ты смотришь действительно далеко-далеко, туда, куда самые изорщ… изрощ… извращ… словом, самые хитрые приборы могут достать… – он рыгнул. – Извините. Иными словами, если посмотреть в самый хитрый телескоп, то там особо много не увидишь. Ты просто смотришь в такие места, в такие времена, когда вселенная была совсем не такой, как раньше, когда она была радикально иной. До того еще, как сформировались галактики. Тебя словно отбрасывает к пределу видимой, постижимой вселенной, за тот предел, где все сдвинуто в красную сторону спектра настолько, что становится почти невидимым. Это и есть красный предел.

– Тут я что-то за тобой не поспеваю.

– Это азы космологии, – снизошел Роланд, причем его тон подразумевал, что любой шестилетний ребенок сочтет, что это просто мелочи и чепуха.

– Да, разумеется, – сказал Фитцгор больше себе самому, чем обращаясь к кому-либо. – Стоит проскочить сквозь портал, и ты идешь как бы обратно через время. Если ты едешь по дороге, которая ведет в самые дальние просторы космоса, дорога, которая ведет тебя прыжками быстрее скорости света…

– То в конце концов, – продолжил за него Роланд, – ты придешь к тому моменту, где начинается поток времени.

– Тот самый большой взрыв, который породил Галактику, – сказал один из лесорубов.

– Абсолютно верно, если Космострада простирается до такой степени.

– А как такое может быть? – спросил кто-то.

– Понятия не имею, – сказал Роланд, – но на Космостраде поговаривают, что как раз Джейк и обнаружит, как это оно делается.

– Я никуда не еду, – сказал я. – Я слишком пьян, чтобы сесть за руль.

Вообразите себе, как поднимается тесто для буханки хлеба в четырех измерениях, хлеба с изюмом.

Вы этого не сможете сделать. Невозможно вообразить себе что-либо в четырех измерениях, но попробовать все-таки стоит.

По мере того, как тесто поднимается, расстояние между изюминками увеличивается, поскольку увеличивается объем теста. Представьте себе, что каждая изюминка – это галактика, и у вас будет прекрасная иллюстрация к теории расширяющейся вселенной, которую в первый раз выдвинули века полтора назад. Теперь представьте себе, что в раздувающемся объеме теста чем дальше изюминки друг от друга, тем выше их скорость удаления друг от друга. Это просто срабатывает в геометрической прогрессии. В настоящей вселенной происходит так, что эти галактики или группы галактик могут находиться на таком удалении друг от друга, что их скорости относительно друг друга можно измерить в процентах от скорости света. Благодаря эффекту Допплера, свет от этих отдаленных объектов сдвинут в красную сторону спектра, что означает, что длина волны света от этих объектов уменьшилась в смысле частоты к красному концу спектра. То же самое происходит, когда мы слышим звуковые волны от проезжающего мимо гудка автомобиля. Вы слышите, как тон гудка повышается с приближением и понижается с удалением автомобиля. Он словно уменьшается по частоте. Свет тоже приходит к нам со своими частотами. Видимая часть спектра построена таким образом, что голубой – это самые высокие частоты, а красный – самые низкие. Удаляющиеся от нас галактические скопления постепенно, благодаря эффекту Допплера, смещаются в пределы красного света. Красный сдвиг. Чем дальше они от нас, тем больше свет от них смещается в красную сторону спектра. Как сказал Роланд, астрономы могут в наши дни заглянуть довольно далеко, используя нейтринную астрономию и гравитационное сканирование. Как только минуешь протогалактические ядерные объекты, которые традиционно называются квазарами, вообще почти ничего нельзя разглядеть. Все, что находится на таком расстоянии, становится удаляющимся красным призраком, который стремительно убегает из наших пределов почти со скоростью света. На этих расстояниях человек может заглянуть за красные пределы вселенной. Если можно представить себе, что у вселенной есть граница, то это она и есть. Но есть и что-то за этими пределами.