Игорь Ларионов - Вывих времени

Лазерный луч не оставлял на стенах темницы ни малейших царапин, освещая ее прямоугольными бликами света. Положив меч в ножны, Пьер сел на пол, в отчаянии обхватив голову руками. Темницу заливал нежно-розовый свет. Свет излучался из его груди. Это таинственный цветок освещал каменную гробницу. Пьер невольно залюбовался его завораживающей красотой, внимательно разглядывая таинственное переплетение его лепестков, наполненных полнотой жизни. В его глаза ударил сноп света. В стене ослепительным солнечным пятном загорелась дверь, в которую Пьер тут же влетел, уносимый в свободное пространство сконцентрированным потоком живительных лучей. В его сознании мелькнула тайна формы, позволяющая выходить из любого замкнутого пространства. На мгновенье весь мир предстал скопищем больших и малых шаров, прозрачных сфер этих фигур, являющихся основой всевозможных трехмерных форм. Каждый шар имел свой внутренний центр, тончайшими радиусами соединенный с поверхностью. И единственная точка центра через радиусы содержала в себе все точки сферической поверхности. Шары пульсировали. Одно мгновение они собирались в точку. Другое - взрывались в сферы. И в этой пульсации все точки поверхности поочередно становились центром. Частота пульсации была столь велика, что за секунду земного времени происходили мириады мириадов сокращений. Только потому для неразбуженного восприятием сверхвремени сознания, сферы материи казались наглухо закрытыми, непроницаемыми корпускулами, атомами-темницами. Такому заглушенному сознанию совсем невдомек, что один-единственный атом способен вмещать в себя всю вселенную. Одно мгновение-каждый атом песчинка вселенной. Другое - он уже вметает ее в себя. Пульсация таких бесконечно малых мгновений выражает вибрацию жизни всего грандиозного Космоса. Тайна формы чудесно начинала сливаться с тайной времени, открывая тайну превращения, трансформации одного явления в другое. И за всем этим стояло сознание, творческая энергия мысли.

В ореоле солнечных лучей, несомый их могущественным потоком Пьер опустился на зеленой лужайке, усыпанной чудесными благоухающими цветами. Он наклонился над одним из них, с упоением вдыхая его аромат, долго, не отрываясь. Постепенно, то ли цветок вырастал на его глазах, то ли Пьер превращался в серебристого рыцаря, размером с бабочку, летающего на крыльях вокруг его раскрытых лепестков. Так или иначе, цветок стал настолько огромным по отношению к Пьеру, что он без затруднений влетел внутрь его стебля.

Перед его взором раскрылись анфилады удивительных покоев, стены и потолок которых напоминали сталактитовые пещеры Земли. Только в прозрачных "сталактитах" цветка переливалась радуга, огней, из них излучались симфонии тончайших ароматов, пульсировавших в мозгу сменяющими друг друга волнами космического блаженства. Полы представляли собой жидкий, текучий поток прозрачного кристалла, сквозь который просвечивали загадочные узоры драгоценных камней. Какая-то непостижимая сила несла Пьера по анфиладам комнат, витиеватым переходам, мостикам, гротам, пока он не оказался в большой сферической зале, в центре которой рубиновым цветом горел огромный цветок. В его лепестках сидела женщина, облаченная в тунику из моря переливающихся огней. Ее огромные, ни с чем не сравнимые глаза, обволакивали Пьера никогда не испытываемым им чувством. Каждое мгновение лицо и выражение ее глаз становились неузнаваемо другими и в то же время за всем этим потоком текущих, меняющихся лиц, проступало одно-единственное лицо, которое Пьер знал и удивительно хорошо, и совсем не знал, пытаясь уловить его в многочисленных грезах и снах. Оно, казалось, вот-вот возникнет, но оставалось всегда за гранью создаваемых образов. Теперь оно было перед ним наяву.

- Мне пора, - биением его сердца беззвучно прошептали его губы. - Ведь я мгновение, а для мгновения я и так очень долго задержалась с тобой. Мгновенье может останавливаться только в Вечности. Ты же плывешь в потоке времен. С этими словами женщина превратилась в птицу, перья которой излучали мириады живых огней, протекающих в душу Пьера и растекающихся в ней морем всепоглощающих чувств. - Птица твоего счастья, - тихо прошептала она и этот шепот слился с его внутренним голосом, который говорил те же слова. Взмахнув крыльями, птица стремительно взмыла вверх. Потолок зала превратился в голубое небо, в центре которого светило, совсем как земное. Солнце.

Исступленно махая крыльями, Пьер взлетел следом, пытаясь догнать птицу своего счастья. Вдвоем, она впереди, он - поодаль, они приближались к Солнцу. Внешне, будучи похоже на земное, оно не слепило и не обжигало. Вот оно уже заняло все видимое пространство. Птица влетела сквозь его поверхность и исчезла в его лучах. Пьер натолкнулся на невидимую преграду. Он летал вокруг лунного Солнца, ощупывал его полированную поверхность, но не мог проникнуть в него.

Покружив несколько часов вокруг лунного Солнца, казавшегося то ли идеально правильным шаром диаметром всего в несколько километров, то ли массой таинственного огня, окруженного сферической границей, природу которой он не мог уяснить, Пьер тихо полетел в сторону, в полной неизвестности того, что ему предстоит увидеть в дальнейшем, на новом участке внутренней поверхности Луны.

Пьер опускался в густом, совсем как на Земле, тумане. Внизу смутно просвечивали контуры каких-то строений. Через несколько минут он обнаружил себя стоящим на выложенной большими каменными плитами дороге. А по обе стороны от дороги смутно вырисовывались контуры зданий высотой от двух до семи, восьми этажей. Неожиданно на дороге показалась пара ослепляющих огней, стремительно приближающихся к Пьеру. Он еле успел отпрыгнуть в сторону, как мимо него пронесся довольно большой предмет, быстро удаляясь двумя красными светлячками. Глаза Пьера постепенно осваивались в туманной мгле. Вдруг на ней опять появилась пара ярких огней, уже виденная ранее. Когда они проносились мимо, он от неожиданности вскрикнул. Пьер ожидал увидеть что угодно, только не это. Автомобиль! Мимо него пронесся типичный автомобиль Земли начала двадцатого века. Или он опять на Земле? Если так, то нужно соблюдать осторожность. Ведь за ним идет охота, как в двадцатом, так и в двадцать пятом веках.

Неожиданно он почувствовал толчок. Пьер обернулся и увидел большого длинношерстного пса, преданно глядящего на него понимающими глазами и приветливо виляющего мохнатым хвостом. Пес развернулся и тихонько пошел, постоянно оглядываясь, следует ли за ним Пьер. Пройдя несколько десятков шагов, они оказались перед тяжелой дубовой дверью, врезанной в высокий забор из красного кирпича. Пес уверенно ударил лапой по двери, и та приоткрылась. Проскользнув во внутрь, собака придержала лапой дверь, пригласив Пьера следовать за ней. Вскоре они подошли к небольшому одноэтажному домику, выложенному из того же красного кирпича. Собака точно так же уверенно открыла дверь, и Пьер вошел следом. Они оказались в большой квадратной комнате с красивыми окнами вдоль одной из стен, обшитых, как и потолок, мореным дубом. Комната хорошо освещалась большим матовым шаром, свисающим с потолка. По полу в беспорядке были разбросаны шкуры различных зверей. Между ними находилось несколько небольших столиков.